Прочитал, и решил что об этом человеке должны знать, это какой пример воли к жизни. Моё уважение.
Во всем мире до сих пор вспоминают советского хирурга, который сам себе вырезал аппендикс, находясь в 6-й антарктической экспедиции 30 апреля 1961 года.
Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь,
Он в холоде сам себе скальпелем
Там вырезает аппендикс.
Это о нем! 
Операция, выполненная доктором Рогозовым на себе, вошла в десятку подобных актов героизма. О них подробно рассказывает сборник List Universe. Среди храбрецов, например, мексиканка, которая сама сделала себе кесарево сечение, альпинист, который отпилил себе руку, и участница войны за независимость США, которая выдавала себя за мужчину, в 1782 году была ранена и сбежала из госпиталя, чтобы обман не обнаружился, и самостоятельно вырезала засевшее в ее ноге мушкетное ядро.
18 февраля 1961 года, в оазисе Ширмахера была открыта новая советская антарктическая станция —Новолазаревская. Во время первой зимовки на ней произошло событие, сделавшее 27-летнего хирурга известным на весь мир.
29 апреля 1961 года Леонид обнаружил у себя тревожные симптомы: слабость, тошноту, повышенную температуру тела и боли в правой подвздошной области.
29 апреля, 1961 г.
«Похоже, у меня аппендикс. Я пока молчу об этом, даже улыбаюсь. Зачем пугать моих друзей? Чем бы они могли помочь?»
30 апреля, 1961 г.
«Я не спал всю ночь. Болит чертовски! Снежная буря бьёться сквозь мою душу, воет, словно сотня шакалов. Всё ещё нет очевидных симптомов того, что перфорация неминуема, но давящее дурное предчувствие пробирает меня… Это всё… Я вынужден думать о единственном возможном выходе: самому оперировать себя… Это почти невыполнимо… но я не могу просто опустить руки и сдаться.»
(выдержка из дневника Л.Рогозова)
Консервативная тактика лечения (покой, голод, местный холод и антибиотики) успеха не имела. На следующий день температура поднялась ещё выше. Ни на одной из ближайших антарктических станций не было самолёта, да и плохие погодные условия всё равно не позволили бы выполнить полёт на Новолазаревскую, находящуюся в 80 км от берега.
Для того, чтобы спасти жизнь заболевшего полярника, необходима была срочная операция на месте. И единственным выходом в сложившейся ситуации было делать операцию самому себе.
30 апреля, 1961 г.
18.30
«Я никогда во всей своей жизни не чувствовал себя так ужасно. Здание трясётся как маленькая игрушка во время бури. Парни всё узнали. Они приходят что бы успокоить меня. Я же огорчён – испортил всем праздник. Завтра 1 Мая. А теперь все бегают вокруг, подготавливают автоклав. Нам надо стерилизовать лежанку, так как будем оперировать.»
20.30
«Мне становиться хуже. Я сказал ребятам. Они начали выносить из комнаты всё, что нам не понадобиться.»
(выдержка из дневника Л.Рогозова)
Выполнять операцию ночью 30 апреля 1961 года хирургу помогали метеоролог Александр Артемьев, подававший инструменты, и инженер-механик Зиновий Теплинский, державший у живота небольшое круглое зеркало и направлявший свет от настольной лампы. Начальник станции Владислав Гербович дежурил на случай, если кому-то из ассистентов, никогда не имевших отношения к медицине, станет плохо. В лежачем положении, с полунаклоном на левый бок, врач произвёл местную анестезию раствором новокаина, после чего сделал при помощи скальпеля 12-сантиметровый разрез в правой подвздошной области.
«Я не позволял себе думать ни о чем, кроме дела… В случае, если бы я потерял сознание, Саша Артемьев сделал бы мне инъекцию – я дал ему шприц и показал, как это делается… Мои бедные ассистенты! В последнюю минуту я посмотрел на них: они стояли в белых халатах и сами были белее белого. Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного». 
«Добраться до аппендикса было непросто, даже с помощью зеркала. Делать это приходилось в основном на ощупь. «Внезапно в моей голове вспыхнуло: я наношу себе все больше ран и не замечаю их… Я становился слабее и слабее, мое сердце начинает сбоить. Каждые четыре-пять минут я останавливаюсь отдохнуть на 20-25 секунд. Наконец, вот он, проклятый аппендикс. На самой тяжелой стадии удаления аппендикса я пал духом: мое сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь все, что оставалось, – это собственно удалить аппендикс! Но затем я осознал, что вообще-то я уже спасен!».
Спустя 30—40 минут от начала операции развилась выраженная общая слабость, появилось головокружение, из-за чего приходилось делать короткие паузы для отдыха. Тем не менее, к полуночи операция, длившаяся 1 час 45 минут, была завершена.
По воспоминаниям начальника станции Новолазаревская Владислава Гербовича, Рогозов во время операции был сосредоточен и хладнокровен, а вот ассистенты едва не упали в оборок. 
Через пять дней температура нормализовалась, ещё через два дня были сняты швы.
Лишь через год, в конце мая 1962 года, группа исследователей вернулась на родину. 
Лётчик-космонавт СССР Герой Советского Союза Герман Титов:
… Мы преклоняемся перед советским врачом Борисом Пастуховым, впрыснувшим себе вакцину чумы, прежде чем применить её на больных; мы завидуем мужеству советского врача Леонида Рогозова, который сделал сам себе операцию аппендицита в сложных условиях антарктической экспедиции.
источник
Вчера глава правительства России Владимир Путин посетил с визитом Монголию. В ходе визита был подписан договор о развитии монгольских железных дорог на $7 млрд (см. стр. 1). Однако, как признался премьер специальному корреспонденту «Ъ» АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ, сам он предпочел бы вернуться в Россию не на поезде и даже не на самолете, а верхом на лошади или верблюде, через Алтай и Калмыкию.
По всему пути следования из аэропорта в столицу Монголии Улан-Батор вдоль дороги кортеж Владимира Путина встречали стоявшие через каждые 200 м монгольские милиционеры в белых перчатках. Они замерли спиной к машине председателя правительства России, обратив лица к внешней угрозе.
И мне все-таки кажется, что не их имел в виду Владимир Путин, когда сказал своему коллеге, премьер-министру Монголии Санжийну Баяру (в переводе значит, конечно, «счастье») в начале переговоров в узком составе, что «в ходе движения из аэропорта» он, Владимир Путин, видел, как доброжелательно рядовые монголы реагировали на появление кортежа.
— С улыбками на устах,— пояснил Владимир Путин.
Может и монгольские милиционеры тоже реагировали с улыбкой на устах, этого нельзя исключить, но все же их работа — рассмотреть в придорожных песках угрозу для кортежа — вряд ли способна была вызвать такую улыбку. Конечно, и подмосковные дороги во время следования такого рода кортежей оцеплены как-то так же, но там амбиции наших милиционеров хотя бы скрыты в лесополосах. Здесь монголы, рассыпанные веером вдоль дороги, были видны как на ладони и вызывали у проезжавших по ней чувство такой же защищенности, какое вызывали примерно такие же монголы у более или менее таких же россиян во времена, когда подобная забота о безопасности окружающих высокопарно называлась монгольским игом.
Переговоры Владимира Путина с премьер-министром Монголии, который говорит по-русски точно не хуже своего президента, который, в свою очередь, говорит на русском точно не хуже подавляющего большинства россиян, закончились подписанием нескольких документов. Глава ОАО РЖД Владимир Якунин и его монгольский коллега подписали документ о развитии монгольских железных дорог вплоть до главного угольного месторождения Монголии. Стоимость проекта, по мнению Владимира Якунина, $7 млрд (в эти деньги входит стоимость лицензии на разработку месторождений: монголы участвуют лицензиями на них, ОАО РЖД — затратами, которые эквивалентны стоимости лицензий).
Подписание документов проходило в напряженной обстановке, которая диктовалась убранством зала. Дело в том, что документы подписывались на фоне нескольких многометровых пик с трезубцами, на которые были нанизаны поседевшие от времени, а то и от употребления скальпы на богатых, расшитых золотом шлемах. Было такое впечатление, что пострадали те, кто слишком настаивал на своих вариантах соглашений.
Через четверть часа Владимира Путина на пятом этаже президентского дворца принимал президент Монголии Намбарын Энхбаяр (в переводе, разумеется, «великое счастье»). Встреча проходила в юрте, выставленной посреди просторного мраморного зала.
Это была полноценная юрта: внутри стояли какие-то жбаны, плошки, висели балалайки. Презентационный характер юрты выдавала парадная люстра из хрусталя (как будто только что из Большого Кремлевского дворца) и огромный портрет Чингисхана точно в таком же кресле, в каком сидели российский премьер и монгольский президент.
Особенность текущего политического момента состояла при этом в том, что президент Монголии присел в свое кресло как будто на секундочку — на самый его краешек, а Владимир Путин расположился в нем в точности как Чингисхан на картине — усевшись глубоко, прочно, расставив ноги и величественно положив руки на подлокотники.
При этом Владимир Путин большую часть времени был так же многозначительно молчалив, как Чингисхан на картине. Зато очень много говорил президент Монголии. Кроме всего прочего он предложил увеличить число контрольно-пропускных пунктов на границе России и Монголии, чтобы «граждане наших стран могли свободно пересекать границу».
Надо понимать, что «свободно» в этой ситуации означает «без очередей».
На улице Владимира Путина уже давно ждал караван во главе с путешественником Федором Конюховым, который готовился к старту экспедиции «Великий шелковый путь» — из Монголии через Алтай в Калмыкию.
Федор Конюхов предложил российскому премьеру присоединиться к экспедиции и пообещал найти ему лучшего верблюда или лошадь — на усмотрение господина Путина. Владимир Путин предложением Федора Конюхова между тем заинтересовался.
— Я семнадцать раз Атлантический океан переплывал,— неожиданно сказал господин Конюхов.
Он, может, и переплывал его столько раз для того, чтобы сейчас сказать об этом.
— Семнадцать?! — недоверчиво переспросил господин Путин.
— И шесть раз вокруг света,— добавил Федор Конюхов.— В целом расстояние как до Луны получилось.
— В одиночку? — еще недоверчивее переспросил премьер.
— Конечно,— глядя прямо в глаза премьеру, ответил путешественник.
— Сам себе аппендицит вырезал,— сообщил президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов с такой гордостью, словно это он, а не Федор Конюхов сам себе аппендицит вырезал.
— Монголия,— в заключение сказал Федор Конюхов Владимиру Путину и премьер-министру Монголии,— очень похожа на Россию.
— Чем же? — заинтересовался господин Путин.
Действительно, проще, мне кажется, было найти отличия, чем сходство.
— Своими просторами,— поделился наблюдением Федор Конюхов,— и гостеприимством. Здесь проходишь в юрту безо всяких ключей — их просто нет.
Интересно, как удается Федору Конюхову проходить без ключей в квартиры россиян.
Впрочем, это, похоже, его главный секрет.
Вечером, перед отлетом в Москву я спросил у Владимира Путина, действительно ли он собирается присоединиться к экспедиции Федора Конюхова «Великий шелковый путь», в чем теперь убежден, собственно говоря, сам Федор Конюхов.
— Имеющиеся у меня вьючные средства передвижения (имелось в виду, очевидно, лошадка Вадик.— А. К. ) вряд ли выдержат такую нагрузку,— пояснил премьер.— Но на самом деле мне было бы интересно. Я говорю об этом серьезно.
— Тем более что он приглашает сделать это на Алтае, там можно совместить приятное с полезным,— предположил я (на Алтае находится одна из государственных резиденций, где не один раз отдыхал господин Путин.— А. К. ).
— Можно на Алтае, можно в другом месте,— пожал плечами премьер.— Там сколько вся дорога? Всего шесть тысяч километров?
— По сравнению с тем, сколько мы пролетели за последние три дня, такая ерунда.
— Именно по сравнению с тем, сколько пролетели. А вот если на лошади проскакать. — вздохнул Владимир Путин.
А еще на верблюде можно. Как раз к следующим выборам и вернется.
источник
Первую свою экспедицию он осуществил в 15 лет — пересек Азовское море на весельной лодке. Дальше — больше. К 50-ти годам совершил 40 уникальных экспедиций и восхождений, выражая свое видение мира в картинах и книгах. Первый путешественник, достигший пяти полюсов нашей планеты, почетный академик Российской академии художеств, член союза писателей. В Екатеринбург Федор Филиппович приехал на фестиваль им. Дмитрия Солунского.
— Здесь, в Горном университете, я встретил моего друга и брата Женю Виноградского. — Конюхов чистосердечно, по-детски улыбается. — Мы с ним поднимались в 1992 году на Эверест, оба впервые. Восхождение было очень сложным, а на спуске я просто без него бы пропал. Я тогда хотел идти в одиночку, но меня отговорили, мол, возьми врача из Екатеринбурга Евгения Виноградского. И оказались правы!
— То, что вы стали путешественником — случайность или закономерность?
— Мне в жизни повезло, я ничего не избирал — только лишь выбрал то, что предначертано. Мне 61 год, у меня большая семья, много детей, шестеро внуков. Мама умерла в 93 года в 1999 году, папе идет 97-й год, он жив, мы молимся за него.
Я с детства, с 8 лет, знал, что буду путешественником, пойду к Северному полюсу, знал, что буду священником. Чуть правее Соловков есть Губа Конюховых, деревня Конюховых, мой род с тех краев. Дед по отцу Михаил Конюхов, родом из поморов, участвовал в экспедиции Георгия Седова, русского путешественника, в 1901 году, когда Николай II послал экспедицию от адмиралтейства, дабы зафиксировать точные координаты северных земель. На тот момент существовали уже только старые карты, составленные еще мореплавателем Баренцевым, и на северные земли активно претендовали норвежцы. Седов потом погиб.
У меня в роду только рыбаки, моряки и священники. Так что я знал, что буду как Георгий Седов, в школе все знали, что я пойду к Северному полюсу.
В моем роду были и пять новомучеников. В 1918 году их расстреляли, они причислены к лику святых. Так что мой путь в священники тоже был предначертан заранее. Я принял сан в 58, после того, как завершил очень сложное плавание вокруг Антарктиды в 2007-08 годах. Тогда патриарх Кирилл благословил, чтоб я был священник для путешественников.
— Вы же не только путешественник, вы еще и художник, и писатель. Кто, кстати, в вашем понимании путешественник?
— Путешественник не тот человек, который просто ходит по миру, любуется. Да, надо быть романтиком, мечтателем, фантазером, но нужно что-то еще и делать в этом мире.
Мы недавно с семьей отмечали 45 лет, как я путешествую. Меня еще Брежнев награждал, я встречался с Андроповым, Горбачевым, Ельциным.
А вообще-то я закончил художественное училище в Белоруссии, потом Академию изящных искусств в Париже. Я профессиональный художник и член Союза художников с 1983 года (самый молодой в Союзе на тот момент — авт.), награжден самой большой медалью нашей академии — золотой, ею награждали Рериха, Серова, Репина. Кроме того, я член Союза писателей, мне еще Астафьев давал рекомендацию. Еще я заслуженный мастер спорта…
Я с детства знал, что Северный полюс — просто так не найти, это географическая, математическая точка. Надо быть моряком, штурманом, навигатором. Потому я закончил Одесское мореходное училище по профессии «штурман», точнее судоводитель. Затем выучился на судового механика, чтобы уметь работать на полярных станциях…
— Как в путешествии вы сохраняли физические силы? Откуда их черпали?
— Однажды, 19 мая, мы остановились на северной стороне Эвереста, на пути к вершине. А там, у подножия горы, в Гималаях, сидят отшельники. Один из них спросил у нас, куда и зачем мы идем. — На Сагарматку, — говорим. (это они так Эверест называют). Он нам: — А я уже там был! Мы усомнились, как же он там был, у него ножки как зубочистки тоненькие… А он и говорит, мол, духовно там был. Я тогда это запомнил.
В молодости я больше тренировался физически, сейчас больше тренирую духовную силу, уделяю время молитве. Уже и возраст не тот, чтобы пробегать по100 км. Спорт это отлично, только это не панацея. Сколько профессиональных спортсменов сошли с дистанции, спились, попали в тюрьмы… Надо тело держать в узде через молитву и веру, которой служишь.
— Встречались ли вам пираты?
— Яхту мою они воровали. Недавно, в 2011-м мне надо было перегнать другую яхту -«Святая Виктория» с Сейшельких островов в Черногорию, это как раз вдоль Сомали. Мы думали, как бы обойти пиратов. Приехал я в Джибути, через военного атташе вышли на президента Сомали. А это известнейший в прошлом пират! В Сомали же пираты как робин гуды: деньги забирают, на них строят дороги, офисы, людям помогают…
— Как вы питаетесь во время путешествия?
— Пища в каждой экспедиции разная. В горах — одна, в море — другая, на собачьих упряжках и верблюдах — третья.
Помню, пересекал самую жаркую пустыню в Эфиопии, там все время 56-58 градусов. Со мной было еще 15 эфиопов, частью погонщики верблюдов, частью охрана с автоматами.
И вот на Успенский пост, в августе 2010-го я встретился с патриархом Эфиопии. Он живет в горах, в пещере, в 300 км от Аддис-Абебы. Смотрю, на кизяке жарят пшеницу, и он ее ест, и меня угощает. И я понял, что раз патриарх эфиопский кушает жареную пшеницу, мне сам Бог велел. К тому же, в тех условиях это была самая безопасная пища — прокалил ее на огне, и ладно.
— Как удается совмещать столь активные путешествия и семью? Поддерживают они вас?
— У меня никогда не было недопонимания с детьми, а сейчас и с внуками. Все знают, что я занимаюсь своим делом. Хотите, чтоб ребенок ваш не курил — сами не курите, все просто. Когда домочадцы видят, что вы делаете что-то нужное, они будут вас уважать.
Расстояние и время тоже не очень сказываются — если люди друг друга любят, на день расстаетесь, или тебя ждут 508 дней одиночества, как это было у меня, не значит, что семья должна распасться.
— Какое путешествие было самым трудным? Где более всего закалился ваш дух?
— Уже 10 лет в мире не могут побить рекорд весельной лодки «Уралаз», изготовленной у вас в Миассе. Или Кубок Антарктиды, который готовили англичане и австралийцы.
Цель была обойти вокруг Антарктиды по «ревущим 40-м», где ураганные ветра. В качестве приза обещали назвать сектор в Антарктиде именем победителя. А там уже есть секторы мореплавателей Амундсена, Скотта, Дрейка, Беллинсгаузена. Как я мог стоять в стороне?
Шесть лет ушло на подготовку, и нам повезло — французы, англичане сошли после прогноза о том, что дорогу перекрыл айсберг длиной 42 км. Я остался в океане один, хотя яхты у них были лучше. Мне главное было дойти. Никто на меня не ставил, но у француза сломалась яхта, и я победил.
— Какие песни, музыку вы слушаете в океане?
— Там нет голоса, есть только звуки: рев ветра, шум воды за кормой, изредка крики китов или писк дельфинов. Есть альбатросы, гигантские птицы с размахом крыльев по 2 метра, но я никогда не слышал, чтоб они кричали. Парят молча. Человек устает от тишины, ему нужны голоса, неважно даже, на каком языке. Плюс в океане нет вертикали, есть только горизонталь. Это тоже сильно действует на психику.
Мои друзья подсчитали, что у меня за плечами больше 1000 дней и ночей одиночества. Я 17 раз пересекал Атлантический океан, 6 кругосветок, в среднем 380 тысяч миль одиночества в океане — а это если перевести в километры — расстояние от земли до луны.
Я, конечно, скучал. Но я беру с собой магнитофон, слушаю духовную музыку, классическую. Хотя больше всего я люблю слушать наших бардов: Высоцкий, Тальков, Визбор, Цой, Михаил Ножкин — вот мой примерный набор. Тем более, почти всех этих людей я знал лично. Скажем, песня «Мореплаватель-одиночка» Высоцкого — обо мне.
В океан я беру и книги, и классику, и детективы, отдыхать-то надо. Однажды 7 раз прочел Евангелие от начала до конца. Так отец Александр мне говорит, мол, еще бы, легко тебе там читать — ничто не отвлекает…
— Пока вы читаете, кто управляет судном?
— Яхта идет на огромной скорости — управляется автопилотом.
Человечество еще не придумало двигателя, способного по скорости и дальности побить рекорд парусной яхты. Ни атомные подлодки, ни крейсера, ни авианосцы не способны поддерживать скорость в 38-42 узла в час. Крейсер-ракетоносец может идти 38 миль в час, но не дольше 6-8 часов, иначе у него сгорят турбины. Вот так далеко ушел парус.
Конечно, яхта оснащена суперсовременными компьютерами, видит все, что под водой, над водой. Нужно всем этим уметь управлять, и одному человеку со всем этим справиться трудно. Мне помогают обрабатывать информацию люди с земли.
У меня на яхте нет даже кровати — есть кресло. Посижу минут 15, отдохну, потом опять за работу. Читаю, пишу или смотрю на приборы. Яхта это нагрузка. Мало быть только штурманом и механиком, нужно еще экономистом, юристом, врачом.
Были случаи, когда я болел, разрывал ногу, делал себе операцию. А то если пойдешь к берегу, месяц-два пройдет, пока достигнешь какого-нибудь порта, можно и потерять ногу. Я делал себе операцию сам. Путешественник должен владеть массой профессий. Я уже, кстати, 16 лет преподаю в Гуманитарном университете юриспруденцию.
— Вы живой свидетель изменения климата на земле. Действительно тает лед?
— Очень стремительно тает Ледовитый океан. Я ходил через Гренландию, там открылись целые острова, даже не занесенные на карту, они были под спудом. В ближайшее время уже льда не будет на Северном полюсе.
Идти на лыжах к Северному полюсу мы не сможем уже году в 2015-м. 6 декабря я лечу на закладку лодки в Турцию, втайне мы надеемся первыми дойти до Северного полюса на яхте. А вообще, наши дети и внуки уже будут удивляться, почему так назван Ледовитый океан.
— Что помогает вам в преодолении трудностей?
— Когда я был молод, мне было жутко тяжело находиться в одиночестве, оно разрывало меня. А с возрастом я понял, что на земном шаре нет одиночества. Есть только слово, а одиночества нет. Рядом со мной плывут дельфины, киты, летят птицы. Горы, льды, океан живой — я не один. Когда нет ничего этого, я все равно знаю, что рядом и везде есть Господь Бог. Да, возможно, мне стало трудней физически — возраст уже не тот, сложно управлять гигантской яхтой… Но одиночество уже не давит.
У меня есть патриотизм, романтика, спортивное тщеславие — если уж пошел в путь, не сходи с дистанции! Было, что сил нет уже, бросить бы все, упасть на землю… Но скажут — «русский сдался!». А у меня дед воевал в Первую мировую, папа — во Вторую, дядя — в Корейскую войну. Я служил во Вьетнаме, брат — в Афганистане. И что, сдаваться?
— Случается вам выпивать на яхте, в путешествии?
— Водку я не пью, потому что она горькая. Предпочитаю что-нибудь сладенькое. Когда уходил в плавание вокруг Антарктиды, мне поставили хороший виски. Возвращаюсь, а полбутылки осталось. Люди говорят: «Федор, ты 120 дней плавал, ну как же так?!». Я говорю: — Да она невкусная, поставили бы ликерчик какой…
Не запрещать надо, а воспитывать, особенно детей. Запретишь, будут подпольно пить. На праздник можно и выпить, контроль не нужно терять. Надо, чтоб занят был человек, чтобы цель у него была. Я вырос в рыбацкой деревне и поверьте, рыбаки пили, курили и ругались. Но я же мечтал стать как Чкалов, Кренкель, как Амундсен или Скотт. И что, я буду пить? Я любил и уважал рыбаков, но плохое у них не перенял.
— Где все же люди более всего счастливы, Федор Филиппович?
— Нет идеальной страны на земном шаре. В нью-йоркском метро вас могут обворовать, побить и даже убить, так же в Париже. Везде свои проблемы. Не думайте, что если ваш сын уедет за границу, все будет здорово.
Вот я с 1968 года путешествую. Меня уважали всегда. Я выиграл и «Большой Шлем» — это в одной ипостаси обойти вокруг света через Мыс Горн, дойти до Северного полюса, до Южного полюса, подняться на Эверест, эти самые сложные точки в мире. А вот жить бы за границей, не смог бы.
источник
Удаление аппендикса, ампутация руки, кесарево сечение — все это можно сделать самому, если другого выхода у тебя не остается. А ты боишься пойти и вырвать зуб!
Движимый вселенским любопытством, присущим всем хирургам, этот 60-летний парень из Пенсильвании решил самостоятельно удалить себе аппендикс, преследуя весьма благую цель — узнать, как себя чувствует пациент во время операции под местной анестезией, и заодно испытать эффективность сравнительно нового обезболивающего средства, пришедшего на смену кокаину, — новокаина (поговаривали, что подобная рокировка анестетиков серьезно снизила привлекательность операций в глазах пациентов).
Окружив себя зеркалами и молодыми ассистентками, доктор Кейн успешно провел аппендэктомию, продемонстрировав всему миру не только свой назойливый отросток, но и безопасность локальной анестезии (общий наркоз в те времена нередко вызывал осложнения).
К слову, это была не первая и не последняя подобная операция Эвана (нет, у него не было еще парочки лишних аппендиксов): в 1919 году он лично ампутировал себе инфицированный палец руки, а спустя десять лет после удаления аппендикса провел более сложную операцию по удалению паховой грыжи в возрасте 70 лет (возраст О’Нила, не грыжи).
Этот сосредоточенно копающийся в себе человек на фотографии, подобно барону Мюнхгаузену, вытащил себя из объятий смерти, только не за волосы, а за аппендикс. События развивались отнюдь не в тепличных условиях оборудованной поликлиники, а на просторах весьма неприветливой и малопригодной для проведения хирургических вмешательств Антарктики, куда 27-летний Леонид отправился в роли врача 6-й Советской антарктической экспедиции.
Во время первой зимовки на новообразованной станции Новолазаревская молодой врач обнаружил у себя все характерные признаки острого аппендицита. Пересчитав всех врачей, Рогозов выяснил, что он единственный, к тому же плохие погодные условия делали невозможной его транспортировку на другую станцию. Иного выхода, кроме как, призвав в ассистенты метеоролога и инженера-механика, самому провести операцию, не было.
Без перчаток, на ощупь, бросая редкие взгляды в зеркало и на бледные лица своих ассистентов, Леонид Рогозов успешно завершил операцию по удалению аппендикса, длившуюся 1 час 45 минут. Впоследствии этот случай принес ему мировую известность.
Отсутствие медицинского образования, стерильных условий, хирургических инструментов и обезболивающего не помешало 40-летней мексиканке из деревни Рио-Талеа самостоятельно провести единственное в мире успешное кесарево сечение, сделанное на себе. Все, что потребовалось для процедуры, — это пара рюмок крепкого алкоголя и 15-сантиметровый кухонный нож (что из этого нужнее во время подобной операции, сказать трудно).
На такой рискованный шаг Инес подтолкнуло то, что единственная акушерка находилась далеко от ее родной деревни, а присутствовавший при родах восьми предыдущих детей муж (наверняка решивший, что ничего нового он все равно не увидит) отсутствовал.
Несмотря на все это, женщина сделала себе 17-сантиметровый разрез, вытащила живого ребенка, перерезала пуповину, потеряла сознание, пришла в себя и отправила одного из сыновей за помощью. В итоге — здоровый новорожденный мальчик и выписанная через десять дней сеньора Рамирес.
Эта история произошла с 27-летним Ароном, когда он карабкался по очередной скале штата Юты. Не предвещавшая ничего плохого вылазка закончилась в одном из каньонов намертво зажатой большим валуном правой рукой. Проведя в плену 5 дней и 7 часов и не дождавшись помощи, альпинист не нашел другого выхода, кроме ампутации собственной руки, что он и проделал с помощью имевшегося тупого ножа.
Справившись с травматическим шоком и общей истощенностью, Арон, потерявший 18 кг массы тела, брел по жаркой пустыне шесть часов, пока ему не попались туристы из Голландии, которые и оказали Арону помощь.
В 2004 году Арон выпустил автобиографическую книгу «127 часов. Между молотом и наковальней», а в 2010 году по книге был снят художественный фильм «127 часов» с Джеймсом Франко в главной роли, собравший 60 738 797 долларов.
Бостон Корбетт, вошедший в историю как убийца убийцы Авраама Линкольна, был весьма религиозным человеком. Отрастив волосы аки у Иисуса, он занимался тем, что читал проповеди на улице. Как ты уже догадался, ничем хорошим это закончиться не могло.
16 июля 1858 года, следуя указаниям из Библии, дабы противостоять соблазну при виде проституток, то и дело соблазнительно шаставших по улицам, Бостон Корбетт оскопил себя с помощью ножниц. Расправившись со своим греховным началом, он отправился обедать, затем помолился, ну а позже, поддавшись соблазну дьявола, отправился-таки в больницу, чтобы проверить, все ли у него успешно заживает.
источник
Более 55 лет назад, в апреле 1961 года, на станции Новолазаревская в Антарктиде был совершен настоящий подвиг. Участник 6-й Советской полярной экспедиции врач-хирург Леонид Рогозов провел на самом себе операцию аппендэктомии (удаление аппендикса). И сразу же стал знаменитым на весь мир.
Много раз мог погибнуть
Так уж получилось, что родился Леня в семье «кулаков», сосланных в Казахстан. А когда мальчику исполнилось всего два годика, Рогозовых вообще отправили на север — в город Минусинск Красноярского края. Отца, как и многих, призвали в 1941 году на фронт, где он и погиб в 1943-м. На руках у матери осталось четверо детей мал мала меньше. Выживали, как могли.
Судьба хранила его, хотя в детстве он мог несколько раз погибнуть: от голода, холода и даже во время поножовщины. Младшая сестра Валя, с которой он шел как-то по улице, задела плечом хулигана — тот выругался в адрес девочки. Леонид подскочил к нему — парень достал нож. Увидев это, Валя разрыдалась. Трудно сказать, что остановило хулигана, воинственно настроенный Леонид или вид горько плачущей девчушки, но тот предпочел не связываться с Рогозовыми.
Повзрослев, Леонид отслужил срочную. После увольнения поступил на лечебный факультет Ленинградского педиатрического медицинского института. Надо заметить, что Леня был очень добрым и отзывчивым парнем, скромным и, в то же время, всесторонне развитым: в институте он активно занимался общественной работой, увлекался музыкой, занимался тяжелой атлетикой, был хорошим лыжником и футболистом. Он всегда к чему-то стремился, мечтал об открытиях и свершениях. Поэтому когда ему стало известно о наборе добровольцев в антарктическую экспедицию, вызвался первым. Таким образом, через год после окончания института, в 1960 году, он был зачислен участником 6-й Советской антарктической экспедиции в качестве врача, хотя, как и все полярники, частенько выполнял самые разные работы: был и за водителя, и за метеоролога.
В Антарктиду с двухпудовой гирей
В чемодане, с которым Рогозов отправился в экспедицию, были только книги и двухпудовая гиря, с которой он никогда не расставался. Занимался с нею и на станции Новолазаревская, которая была открыта в Оазисе Ширмахера 18 февраля 1961 года.
Зимовка шла своим чередом, но в один из дней Леонид неожиданно почувствовал недомогание. Первые симптомы предстоящего кризиса он ощутил на себе 29 апреля. Заболел живот, повысилась температура, его начало тошнить, появилась слабость. Рогозов сразу же определил, что у него начинается приступ острого аппендицита. Логичным было бы вызвать самолет, но его не было ни на одной советской антарктической станции. Но даже если бы он и был, прибегнуть к помощи авиации было невозможно: разыгралась такая пурга, что даже выходить со станции было опасно. А он единственный врач среди 13 членов экспедиции. Что делать?
Как врач Рогозов понимал, что иногда можно обойтись и без хирургического вмешательства. Он попытался прибегнуть к пассивной тактике лечения: отказался от пищи, применил местный холод, прописал себе полный покой, даже начал принимать антибиотики. Но ему становилось только хуже. Поэтому уже на следующий день, 30 апреля, он принял решение о том, что ему придется самому себе вырезать аппендикс. Как назло, никто из полярников понятия не имел о медицине. Тем не менее, он нашел себе помощников. Так, в качестве ассистента он выбрал метеоролога Александра Артемьева, механику Зиновию Теплинскому поручил направлять свет и держать небольшое зеркало. А руководителя экспедиции Владислава Гербовича попросил быть на всякий случай на подхвате.
В животе что-то неприятно булькало…
Продезинфицировав инструменты, он провел с помощниками небольшой инструктаж и лично простерилизировал им руки, надев резиновые перчатки. Самому Леониду от перчаток пришлось отказаться, так как из-за невозможности видеть (обзор закрывала грудная клетка) операцию пришлось делать почти наощупь. Вколов в живот новокаин для обезболивания, он сделал разрез длиной 12 сантиметров в районе правой подвздошной области. А уже через полчаса Рогозов почувствовал слабость, у него закружилась голова, поэтому ему то и дело приходилось отдыхать каждые пять минут по несколько секунд.
Полярник-радист Виктор Карасев дважды был в антарктических экспедициях под руководством Владислава Гербовича, который рассказывал ему о той операции, приводя некоторые подробности. «Владислав Иосифович рассказывал мне, что когда Рогозов перебирал себе кишки в поисках аппендикса, в животе у него все как-то неприятно булькало и пахло, и от этого становилось не по себе, — вспоминает Виктор Федорович. — Появилось сильное желание отвести взгляд или вообще покинуть помещение, чтобы не видеть и не слышать всего этого натурализма. Но усилием воли он отогнал это желание. Более того, он позвал полярника Верещагина, чтобы тот мог сфотографировать Рогозова для истории. Кстати, как потом признались Гербовичу два других ассистента, они в какой-то момент почувствовали тошноту и головокружение. Но держались из последних сил, хотя были белее мела. Вообще, поначалу напуганы, по их собственным признаниям, были все, в том числе и сам Рогозов.
И хотя по Леониду было видно, что он ослаб, однако ни одного лишнего звука он не произнес и был спокоен. Лишь капельки пота выдавали состояние, в котором находился сам хирург. Чтобы пот не застилал глаза, Теплинский время от времени промокал его марлей. Кстати, он оказался умелым ассистентом и, как заправский медбрат, примерно исполнял свои обязанности.
Прекратить панику!
Конечно, Рогозов вел себя в высшей степени мужественно, — продолжает Виктор Карасев. — Он предусмотрел даже тот вариант, который мог привести к потере им самим сознания по какой-то причине. На этот случай под рукой Александра Артемьева был шприц, с помощью которого он должен был ввести Леониду соответствующую инъекцию.
В какой-то момент Рогозов, по его же собственным словам, запаниковал, подумав, что режет скальпелем что-то не то. К этому времени он вконец ослаб, а сердце стало биться с перебоями. И в момент, когда он уже нащупал проклинаемый им аппендикс, руки его стали «резиновыми», а сердце замедлило свои удары. Он стал падать духом, но чудовищным усилием воли приказал себе прекратить панику! Каким-то чудом ему удалось, наконец, вырезать аппендикс. Как оказалось вовремя: из него уже вовсю стал прорываться гной. Затем он принялся зашивать разрез. Всего операция продлилась почти два часа.
После ее завершения Рогозов попросил своих ассистентов прибраться, принял снотворное и уснул. Гербович рассказывал мне, что на него навалилась такая усталость, что он тоже пошел в соседнюю комнату спать. Но не от физических нагрузок, а от психологической, когда представил, что было бы с ним самим, если бы операция пошла как-нибудь не так. Случись что, во всех грехах обвинили бы его — Гербовича. К счастью, через несколько суток температура Леонида нормализовалась, а еще спустя пять дней Рогозов снял себе швы».
«Уже когда он возвратился из Антарктиды, мы встречались с ним, разговаривали, и Леонид показывал мне место на животе, где остался шрам от шва. Даже не верилось, что он делал все сам — таким аккуратным, стежок к стежку, был шов, — вспоминает его сестра Валентина Ивановна. — И, конечно же, он стал знаменит на весь мир, как космонавт. Ведь то, что он совершил, было впервые в мировой медицинской практике. О нем писали статьи и книги, снимали фильмы, брали интервью. Лене мешками приходили письма. Одно из этих посланий от девушки Марцелы из Чехословакии стало для него судьбоносным. Он поехал к ней в гости и… женился через несколько дней.
Женился только на иностранках
Жить приехали в Ленинград, в квартиру, которую ему, как известной личности, дали сразу же после возвращения из Антарктиды. Пошли дети, но семейная жизнь не сложилась: жену тянуло на родину, а Леонид не хотел уезжать. В какой-то момент, дождавшись момента, когда Леня лежал в больнице, она собрала пожитки, взяла детей в охапку и была такова. Он сильно переживал. Второй брак, с гражданкой Болгарии, тоже закончился ничем».
Чтобы забыться, он с головой окунулся в работу, практикуя в отделении хирургии лимфоабдоминального туберкулеза в Ленинградском институте фтизиопульмонологии. А в конце 1990-х Леонид решил сменить место жительства с Петербурга на Туапсе — там жил его брат. Но неожиданно выяснилось, что у него рак, причем в последней стадии. Так что операция уже не смогла спасти его, и вскоре он скончался из-за осложнений. Это произошло 21 сентября 2000 года. Печально осознавать тот факт, что известного когда-то на весь мир человека смогли похоронить лишь на Ковалевском кладбище — это даже не в Санкт-Петербурге, а в Ленинградской области. Фактически на болоте — гроб клали в воду.
Радует то, что дети Леонида Рогозова, Елена и Владислав, тоже пошли в медицину и стали врачами. Правда, сын сейчас живет и практикует в Англии. Но его дети, внуки Леонида Ивановича, тоже носят фамилию Рогозова. А к самому Владиславу до сих пор обращаются из разных уголков планеты в поисках материалов о его героическом отце. Помнят еще и, дай Бог, долго будут помнить человека, который при жизни стал легендой.
источник
В ночь с 30 апреля на 1 мая 1961 года врач Леонид Рогозов провёл одну из самых удивительных операций в истории мировой медицины.
Диагноз «аппендицит» давно уже не звучит грозным и суровым приговором. Для медиков операция по удалению аппендикса является одним из самых лёгких хирургических вмешательств.
Как во всякой операции, в ней не исключены осложнения, но в целом подобной болячкой не напугать ни медиков, ни самих пациентов.
Но это когда к услугам врача и больного все последние достижения медицины, отлично оборудованная операционная, чистая и светлая палата, где прооперированный быстро пойдёт на поправку…
В 1961 году, менее чем три недели спустя после эпохального полёта Юрия Гагарина, состоялась операция по удалению аппендикса, которая вошла в историю мировой медицины, а также была включена во всевозможные книги рекордов.
Местом действия стала Антарктида, пациентом — участник 6-й Советской Антарктической экспедиции Леонид Рогозов, а хирургом — врач… Леонид Рогозов.
Похоже, у меня аппендикс. Я пока молчу об этом, даже улыбаюсь. Зачем пугать моих друзей? Чем бы они могли помочь?
Два героя апреля 1961-го — Юрий Гагарин и Леонид Рогозов — родились в марте 1934 года. Первый космонавт Земли 9 марта, а будущий врач-полярник — 14 марта.
Как и Гагарин, Рогозов был выходцем из рабочей семьи — отец трудился шофёром, мать — дояркой.
Жили Рогозовы в Забайкалье, но затем переехали в Казахстан, а затем — в Минусинск.
Отец — глава семьи, Иван Прохорович Рогозов, в 1943 году погиб смертью храбрых.
Евдокия Емельяновна осталась одна с четырьмя детьми на руках. Мать целый день пропадала на работе, а хозяйство оказалось на плечах Лёни, который был третьим из четверых по возрасту, но первым по ответственности.
Я не спал всю ночь. Болит чертовски. Снежная буря бьется сквозь мою душу, воет, словно сотня шакалов. Все еще нет очевидных симптомов, что перфорация неминуема, но давящее дурное чувство пробирает меня…
Окончив семь классов школы, Лёня пошёл учиться на горного мастера. Эта профессия парню была совсем не близка, но студентам ремесленного училища платили стипендию, что было чрезвычайно важно для семьи.
После окончания училища Леонид вернулся в школу, закончил её и ушёл в армию.
К тому времени, когда он отслужил срочную службу, старший брат Фёдор поступил в институт в Ленинграде. Приехав к нему в гости, Леонид влюбился в город на Неве и решил также получать высшее образование в Ленинграде.
Кем быть, Леонид Рогозов к тому времени решил твёрдо. В 1953 году он поступил на лечебный факультет Ленинградского педиатрического медицинского института.
Учился Леонид легко, успевал заниматься спортом, музыкой, общественной деятельностью, был предметом воздыханий всех сокурсниц…
В 1959 году Леонид Рогозов окончил институт и сразу же был зачислен в клиническую ординатуру по хирургии.
Это все… Я вынужден думать о единственно возможном выходе: самому оперировать себя… Это почти невыполнимо… но я не могу просто опустить руки и сдаться…
Молодой врач Рогозов, продолжая повышать квалификацию в ординатуре, узнал о наборе врачей-добровольцев для работы на научной станции в Антарктиде.
Работа в Антарктиде на рубеже 1960–1970-х манила молодых энтузиастов не меньше, чем покорение космоса. Леонид Рогозов, пройдя отбор, был включён в качестве врача в состав 6-й Антарктической экспедиции. 5 ноября 1960 года на дизель-электроходе «Обь» он вместе с товарищами отплыл на загадочный ледовый материк.
Работа на антарктической станции требует от полярника универсальных способностей — врач Рогозов, помимо основной профессии, трудился и метеорологом, и водителем.
18 февраля 1961 года в оазисе Ширмахера была открыта новая советская антарктическая станция Новолазаревская. В составе участников первой зимовки был и Леонид Рогозов.
В экстремальных условиях Антарктиды взаимозаменяемость чрезвычайно важна. Но есть специалист, заменить которого практически невозможно, — врач. Это второй человек после начальника экспедиции, от него зависят жизнь и здоровье полярников, его вердикт зачастую может определить, продолжит ли работу экспедиция или вынуждена будет экстренно её прекратить ради спасения чьей-то жизни.
Но в апреле 1961 года на Новолазаревской случилось худшее — тяжело заболел 27-летний врач Леонид Рогозов.
Как уже говорилось, аппендицит — не самое страшное заболевание. Однако ситуация в корне меняется, если речь идёт о человеке, заболевшем на антарктической зимовке. Здесь вся надежда на врача экспедиции. Но если болен врач, то спасти может только помощь извне.
Обнаружив у себя симптомы острого аппендицита, Рогозов испробовал все способы консервативного лечения — покой, голод, местный холод, антибиотики. Это не принесло эффекта.
Заболевшего нужно было срочно эвакуировать, чтобы провести операцию. Однако ни на Новолазаревской, ни на ближайших к ней научных станциях не было самолёта, который мог бы вывезти больного. Да если бы и был, это тоже не помогло бы — отвратительные погодные условия не оставляли ни единого шанса на успех полёта.
И тогда врач принял решение — делать себе операцию самостоятельно.
Парни все узнали. Они приходят, чтобы успокоить меня. Я же огорчен — испортил всем праздник. Завтра 1 Мая. А теперь все бегают вокруг, подготавливают автоклав. Нам надо стерилизовать лежанку, так как будем оперировать
На Новолазаревской, помимо Леонида, работали 12 человек, как и все полярники, парни неробкого десятка. Однако от новости, что кому-то придётся стать ассистентом, помогая доктору кромсать себя, многим стало не по себе.
Ассистентами стали двое — метеоролог Александр Артемьев и инженер-механик Зиновий Теплинский. В обязанности первого входило своевременно подавать необходимые инструменты, второй держал у живота Рогозова небольшое зеркало и направлял свет настольной лампы. Был и третий ассистент, на крайний случай — начальник станции Новолазаревская Владислав Гербович. Ему предстояло сменить кого-то из ассистентов, если им вдруг станет дурно.
Я не позволял себе думать ни о чём, кроме дела… В случае, если бы я потерял сознание, Саша Артемьев сделал бы мне инъекцию — я дал ему шприц и показал, как это делается… Мои бедные ассистенты! В последнюю минуту я посмотрел на них: они стояли в белых халатах и сами были белее белого. Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного.
Операция проходила в ночь с 30 апреля на 1 мая 1961 года. Доктор и пациент в одном лице — Рогозов. В лежачем положении, с полунаклоном на левый бок, врач произвёл местную анестезию раствором новокаина, после чего сделал при помощи скальпеля 12-сантиметровый разрез в правой подвздошной области. Смотря в зеркало, а также действуя на ощупь, без перчаток, он добрался до злосчастного аппендикса. И тут хирург понял, что успел в самый последний момент — по состоянию аппендикса было видно, что тот мог лопнуть в ближайшие часы. Перитонит же убил бы Леонида наверняка.
Всё это врач, не отвлекаясь от работы, объяснил помощникам. Тем было не по себе: от вида кишок и крови полярников подташнивало, они с трудом держались на ногах. Но сменять никого не пришлось — парни своего поста не оставили.
На самой тяжёлой стадии удаления аппендикса я пал духом: моё сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь всё, что оставалось, — это собственно удалить аппендикс! Но затем я осознал, что вообще-то я уже спасен!
Операция длилась 1 час 45 минут. К её окончанию Леонид Рогозов совершенно обессилел, но тем не менее сумел довести процедуру до конца и, более того, дал указания ассистентам по уборке после операции.
Приняв снотворное, врач и пациент уснул. Теперь оставалось только ждать.
Вздохнуть с облегчением полярники смогли спустя несколько суток — температура у Леонида спала, боли прекратились. Через семь дней после операции доктор снял швы.
Поправившись, Леонид Рогозов продолжил свою работу в составе экспедиции, вернувшись в Ленинград осенью 1962 года.
К этому времени история операции в Антарктиде была уже всемирно известной, ей восхищались не только в СССР, но и во всём мире.
Леонид Рогозов был награждён орденом Трудового Красного Знамени.
История мировой медицины знает не так уж много случаев, когда врачам удавалось благополучно провести себе операцию. Даже спустя пятьдесят лет операцию Леонида Рогозова включают в пятёрку самых уникальных подобных случаев. В условиях же антарктической зимовки никому, кроме Рогозова, делать подобную операцию не приходилось никогда.
«Он в холоде сам себе скальпелем там вырезает аппендикс…»
Подвиг Леонида Рогозова вдохновил Владимира Высоцкого, в 1963 году написавшего песню, в которой, в частности, были такие строки:
Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, —
Он в холоде сам себе скальпелем
Экспедиция в Антарктиду, сделавшая его знаменитым, стала для Леонида Рогозова единственной. Он вернулся в институт, закончил ординатуру, защитил диссертацию, после чего занялся научной и преподавательской работой. Доктор Рогозов работал хирургом в различных больницах и медсанчастях Ленинграда, на протяжении 14 лет заведовал отделением хирургии лимфоабдоминального туберкулёза НИИ физиопульмонологии.
В 2000 году доктора Рогозова не стало.
Память об уникальном случае в практике мировой медицины и в истории изучения Антарктиды хранит специальный стенд в петербургском Музее Арктики и Антарктики. Помимо всего прочего, в музее хранятся и те самые инструменты, которыми Леонид Рогозов делал операцию.
Сотрудники музея говорят, что современных экскурсантов трудно чем-либо удивить. Но история Леонида Рогозова неизменно удивляет всех, кто узнаёт о ней впервые. Источник
источник
Дуглас Гудейл
35-летний рыбак, отправившись проверять ловушки на омаров, попал в шторм. Волна сбросила его в открытое море, и во время падения конечности запутались в тросах. Дуглас оказался подвешенным на веревках за бортом, к тому же руку выбило из сустава. Чтобы снова вернуться на борт, ее пришлось отрезать. Врачи на суше предположили, что от кровопотери Дуглас не умер только благодаря холодной погоде.
Джерри Нильсен
Джерри Лин Нильсен была единственным врачом на американской антарктической станции «Амундсен-Скотт» в 1999 году. Там, на несколько месяцев отрезанная от цивилизации, врач и обнаружила у себя симптомы рака груди. Самостоятельно проведенная биопсия диагноз подтвердила. И до того, как появилась возможность выбраться из снежного затворничества, доктор проходила курс биохимии. Самостоятельно, разумеется.
Аманда Филдинг
Богемная художница никак не могла найти врача, который бы согласился сделать ей трепанацию черепа. Медики не соглашались с тем, что только так она сможет достичь духовного просветления. Официальная медицина мистических взглядов Аманды совершенно не разделяла, так что эту рискованную операцию она решилась сделать самостоятельно. Для этого ей понадобилась дрель, управляемая ножной педалью, и темные очки. Чтобы кровь в глаза не попадала.
Дебора Самсон
Эта американка сделала, то, чем в России через несколько десятилетий после нее прославилась «кавалерист-девица» Дурова. Во время Войны за независимость США она переоделась мужчиной и отважно сражалась в рядах Континентальной армии. Получив ранение в бою и опасаясь разоблачения, самостоятельно вырезала глубоко засевшую мушкетную пулю.
Хирург О’Нил полжизни положил на то, чтобы доказать, что для многих незначительных операций не нужен общий наркоз. К таким он относил, например, аппендицит и паховую грыжу. Сам себя он оперировал и на то, и на другое, причем с паховой грыжей разбирался уже в почтенном возрасте – семидесяти лет. Впрочем, стоит отметить, что в каждой операции ему помогал целый штат ассистентов.
Иоанн Летейский
Об этом человеке мы знаем из книги голландского доктора Николаса Тульпа, который жил в XVII веке и был мэром Амстердама. Кузнец Иоанн Летейский самостоятельно удалил себе камень из мочевого пузыря. Без врачебной помощи, правда, не обошлось: для того чтобы зашить разрез кузнецу пришлось приглашать медиков.
Самсон Паркер
В 2007 году фермер из штата Каролина работал на уборке кукурузы. И так неудачно повернулся во время ремонта, что его пальцы застряли в механизме уборочной машины. Рядом на поле никого не было, да никто и не должен был прийти, оставалось только умереть от жажды. И выбор, который сделал Паркер, был настолько же ужасен, насколько и очевиден. Он аккуратно надрезал каждый палец, а потом одним движением их переломал.
Леонид Рогозов
Наш соотечественник, которому посвятил свою песню Высоцкий. Молодой доктор в антарктической экспедиции сам себе вырезал аппендицит. Потом он вспоминал, что самым сложным было не потерять сознание от слабости, вызванной потерей крови. Умер Рогозов совсем недавно из-за последствий раковой опухоли. В Петербургском музее Арктики и Антарктики, и сейчас можно увидеть инструменты, которыми он себя оперировал.
Арон Ральстон
Об этом человеке сняты фильмы, как художественные, так и документальные (самый известный из них — недавняя драма «127 часов»). Американский альпинист был вынужден ампутировать себе руку, после того как ее кисть зажало огромным валуном. После этого он еще смог выбраться из пустынной, далекой от цивилизации местности. Интересно, что Ральстон и по сей день не бросил альпинизм. Теперь он покоряет горы с протезом.
Инес Рамирес
Эта мексиканка на сегодняшний день считается единственной женщиной, которая смогла успешно сама себе провести кесарево сечение. Выбора у нее не было. Когда начались проблемные роды, она находилась в одиночестве, а телефона под рукой не оказалось. Для операции понадобился час времени и столовый нож. И хотя матери потом пришлось долго лечиться, ребенок выжил.
источник
История медицины знает немало трагических и курьезных случаев, которые передаются из уст в уста. Но героические поступки, послужившие эталоном мужества, силы и профессионализма, стали народным и мировым достоянием. К таким выдающимся событиям относится и случай, произошедший в далекой заснеженной Антарктиде в конце апреля 1961 года. Молодой советский врач-хирург, ординатор Ленинградского педиатрического мединститута Леонид Иванович Рогозов совершил настоящий подвиг, совершив операцию по удалению аппендицита самому себе.
Шел четвертый месяц зимовки 6-ой советской Антарктической экспедиции на станции Новолазаревская в 80 км от берега. Снежная буря совсем отрезала команду исследователей от большой земли. И вдруг 29 апреля единственному медику на станции Леониду Рогозову стало плохо. Будучи врачом, он легко распознал признаки аппендицита и начал интенсивный курс антибиотикотерапии. К сожалению, лекарственный удар по болезни только усугубил ситуацию. Стало понятно, что без оперативного вмешательства шансы на благополучный исход крайне невелики. Эвакуация в силу непогоды и отсутствия летной техники была невозможной. Молодой хирург, практически не раздумывая, принял решение самостоятельно провести себе аппендэктомию.
Каким бы талантливым, опытным и умелым ни был хирург, без ассистентов при самостоятельном иссечении аппендикса ему не обойтись. Леониду Ивановичу выбирать не приходилось: из медиков в команде был только он. Поэтому помощниками стали метеоролог станции Александр Артемьев, которому было поручено выполнять функции ассистента, механик-водитель Зиновий Теллинский, ставший ответственным за освещение и зеркальный обзор, и начальник их базы Вячеслав Гербович – он страховал «коллег» на случай, если кому-то из них станет плохо.
Когда подготовка и инструктаж завершились, Леонид Иванович лег на операционный стол, слегка наклонившись на левый бок, чтобы видеть рабочую область. Затем с помощью раствора новокаина провел местное обезболивание и взялся за скальпель.
Работать было решено без перчаток, чтобы пальцы оставались максимально чувствительными, поскольку даже при помощи зеркал видимость брюшной полости была ограничена. Сделав 12-сантиметровый продольный разрез в правой подвздошной области, смелый хирург практически на ощупь иссек воспаленный аппендикс. После того, как отросток был удален из брюшной полости, Леонид Иванович ввел в инфицированную зону антибиотик и, почти теряя сознание, завершил историческую операцию.
Уже потом, немного придя в себя, молодой врач исследовал удаленный аппендикс и заметил на его поверхности небольшое темное образование. Это означало, что промедли он еще немного, история могла бы завершиться куда плачевнее.
Самостоятельная аппендэктомия была проведена 30 апреля 1961 года, и длилась эта удивительная во всех отношениях операция 1 час и 45 минут.
Удаление аппендицита, проведенное Леонидом Ивановичем Рогозовым, вошло в историю мировой медицины и стало еще одним свидетельством невероятного героизма советских медиков.
Сам хирург вспоминал, что заставлял себя думать только об операции и ни о чем другом. Боясь потерять сознание от страха и волнения, он полностью сосредоточился на своих действиях и, как потом писал сам, «каким-то образом автоматически переключился в режим оперирования».
Работать молодому врачу было очень трудно: лежа в неудобном положении, почти не видя своих рук, он шаг за шагом, отдыхая каждые 4-5 минут и слушая, как стучит его сердце, приближался к цели. Когда операция уже почти была завершена, он взглянул на помощников. «Бедные мои ассистенты! Они стояли в белых халатах и сами были белее белого.»
А вот начальник станции, все время наблюдавший за ходом действий, писал, что Леонид Иванович вел себя хладнокровно и спокойно, работал сосредоточено. А вот ассистенты были готовы упасть в обморок ежеминутно.
Мужеству, проявленному молодым ленинградским хирургом и его помощниками, нет цены и сравнений.
В октябре 1962 года экспедиция вернулась домой. Спустя год Леонид Иванович окончил ординатуру, следом поступил в аспирантуру родного медицинского института, а еще через два года с блеском защитил докторскую диссертацию и с головой ушел в работу.
Вплоть до последних дней жизни ставший знаменитым на весь мир уже российский врач служил медицинской науке. Последним местом его работы, где он трудился заведующим хирургическим отделением лимфоабдоминального туберкулеза, стал Санкт-Петербургский НИИ фтизиопульмонологии.
Ушел Леонид Иванович 21 сентября 2000 года после операции, пройдя выдающийся путь настоящего Врача. Упокоен на Ковалевском кладбище родного города.
С момента невероятной операции прошло уже больше 60 лет. Давно уже нет в живых главного героя – Леонида Рогозова, ушли в небытие его славные ассистенты… Но память человеческая жива, она трепетно хранит отголоски той легендарной антарктической экспедиции.
В питерском музее Арктики и Антарктики выставлены для посетителей непосредственные свидетели тех удивительных событий – хирургические инструменты Рогозова, которыми он проводил себе аппендэктомию.
И навсегда с нами останется песня Владимира Семеновича Высоцкого, посвященная героическому подвигу советского врача.
Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, –
В холоде сам себе скальпелем
Он вырезает аппендикс.
Он слышит движение каждое
И видит, как прыгает сердце, –
Ох жаль, не придется вам, граждане,
В зеркало так посмотреться!
До цели все ближе и ближе, –
Хоть боль бы утихла для виду.
Ой, легче отрезать по грыже
Всем, кто покорял Антарктиду!
Вы водочку здесь буздыряете
Большими-большими глотками,
А он себя шьет – понимаете? –
Большими-большими стежками.
Герой он! Теперь же смекайте-ка:
Нигде не умеют так больше, –
Чего нам Антарктика с Арктикой,
Чего нам Албания с Польшей!
источник