Выживают ли люди при аневризме

С каждым годом риск разрыва аневризмы повышается на 1%. Четверть выживших пациентов продолжают жить прежней жизнью. Вторая четверть оказывается на инвалидности, но половина из всех пациентов погибает.

Рассмотрим причины и последствия разрыва аневризмы сосудов головного мозга, а также тактику спасения жизни в случае кровоизлияния и рекомендации по профилактике.

Верхушка аневризмы однослойна по структуре в отличие от трёхслойной сосудистой стенки в норме. Ударный поток крови направляется именно в это место и наступает момент, когда окончательно истончённая стенка не выдерживает давления и разрывается. Происходит субарахноидальное кровоизлияние.

Для разрыва аневризмы бывает достаточно как одной, так и сочетания нескольких причин:

• стабильно повышенное артериальное давление или его резкие перепады;
• сосудистый атеросклероз;
• регулярные чрезмерные физические нагрузки;
• систематическое курение и злоупотребление алкоголем;
• частое переживание сильных стрессовых ситуаций;
• инфекционные заболевания с высокой температурой тела;
• опухолевые новообразования;
• черепно-мозговые травмы любой степени тяжести;
• употребление кокаина;
• сердечно-сосудистые нарушения.

Кроме этого, в качестве первопричинных факторов медики рассматривают врождённые патологии сосудистых стенок, генетические нарушения кровообращения, наследственную патологию соединительной ткани (синдром Элерса-Данлоса) и почечный поликистоз.

Какой-либо однозначной статистики среди пострадавших от разрыва в практике нейрохирургов не существует. Среди пациентов — в равной степени и мужчины, и женщины. Как пожилые, так и в возрасте до 30 лет.

Аналогично нельзя утверждать, что риску подвержены только курильщики и те, кто употребляет алкоголь и наркотики. Некурящие пациенты с избыточным весом и гипертонией входят в эту же группу.

А учитывая, что разрыв аневризмы может произойти даже во время оргазма или дефекации, потенциально оказаться в критической ситуации может каждый при наличии вышеописанных причин.

• Поражение сонной артерии головного мозга и сосудов шеи.
• Современные хирургические подходы к лечению.
• Самая распространенная форма — мешотчатая.
• Как своевременно диагностировать данное поражение сосудов?
• Основные виды и их характеристика.

Параллельно возникает головокружение, сильная слабость в конечностях (человек не может устоять на ногах), происходит дезориентация, спутанность или полная потеря сознания иногда с переходом в коматозное состояние.

Состояние отягощается тошнотой и многократной рвотой, тахикардией с переходом в брадикардию. Дополнительно в зависимости от конкретной локализации разорвавшейся аневризмы может возникнуть гипертермия (повышенная температура), проблемы с речью или цветовосприятием (пациент всё видит в красном оттенке).

До приезда неотложной медицинской помощи для жизни пострадавшего в ряде случаев критически важное значение имеют даже первые несколько минут.

1. Аккуратно горизонтально уложите пострадавшего, подложив что-либо под голову. Крайне важен естественный отток крови для недопущения отёка мозга.
2. Голову поверните набок во избежание удушья рвотными массами.
3. Максимально обеспечьте помещение свежим воздухом и полностью освободите шею человека от всех сдавливающих факторов (снять галстук или шарф, расстегнуть верхние пуговицы).
4. Убедитесь в свободной проходимости дыхательных путей. Съёмные зубные протезы у пожилого человека необходимо извлечь.
5. Контролируйте частоту сердечных сокращений, дыхание и артериальное давление.
6. Чтобы минимизировать риск отёка и распространение кровоизлияния, очень желательно приложить к голове любой холод в доступном виде.

С этой целью используются максимально надёжные методы ангиографии (контрастное исследование сосудов), компьютерной томографии и МРТ. Таким образом выясняется подробная клиническая картина с определением локализации и размера аневризмы, уровня сдавления мозговой ткани, интенсивности кровотока и возможного наличия других подобных образований. О диагностике аневризм головного мозга вы можете прочитать в этой статье.

При разорвавшейся аневризме речь может идти исключительно о радикальном оперативном вмешательстве: аневризму необходимо полностью исключить из кровотока. Это можно сделать двумя способами — методом клипирования и при помощи эндоваскулярной эмболизации.

Выбор наиболее оптимального способа всегда зависит от размеров образования, количества прошедшего времени с момента разрыва, возраста и общего состояния пациента, локализации аневризмы головного мозга.

Операция проходит на открытом мозге под эндотрахеальной анестезией путём трепанации черепа. После выделения необходимых сосудов аневризма выключается из кровотока при помощи поперечной установки титановой клипсы на шейку аневризмы.

Операция длится от 3 до 4 часов. Реабилитация предполагает период до 2 месяцев с частичным ограничением активности. Все подробности о процедуре клипирования аневризмы вы найдете в отдельном материале.

Малоинвазивная методика, в ходе которой блокировка аневризмы происходит путём введения катетера с микроспиралью в бедренную артерию. Спираль приближается к месту аневризмы и формирует искусственный тромб, заполняя расширенное пространство. Приток крови прекращается.

Иногда стенка сосуда укрепляется хирургической марлей, ею оборачивают поражённое место. Со временем этот участок капсулируется соединительной тканью. Однако метод применяется всё реже из-за большого риска возможных повторных кровотечений.

Операция актуальна в течение ближайших 72 часов с момента разрыва. По прошествии этого времени необратимые деструктивные процессы приводят к ишемии, ангиоспазму, что влечёт за собой летальный исход пациента.

Клипирование нарушает полноценную циркуляцию цереброспинальной жидкости. Участок трепанации отекает, в мозговых оболочках сильно раздражены нервные центры.

Как следствие, у пациента могут возникнуть проблемы с координацией движений, слухом и зрением. Реабилитация часто сопровождается сильной головной болью. Но подобные проявления временные.

В процессе эндоваскулярного вмешательства есть риск прободения аневризмы спиралью, и в процессе операции она повторно разрывается. При неправильной установке спирали возможно дальнейшее заполнение кровью. Не исключается закупорка соседнего сосуда и формирование тромба.

Все вероятные последствия разрыва аневризмы всегда напрямую зависят от пострадавшего участка мозга.

• Кровоизлияние в левой области полушарий оборачивается неразборчивостью речи и проблемами с чтением и письмом.
• Истечение крови в субарахноидальное пространство приводит к отёку мозга из-за нарушений в циркуляции в ликворе и его застою.
• Проникновение крови во внутренние ткани чревато формированием гематом. Пропитанная продуктами распада ткань некротизируется.
• Кровоизлияние в область желудочков приводит к мгновенному летальному исходу или же коматозному состоянию.

Каждая зона мозга, на которую излилась кровь, так или иначе подвергается необратимым изменениям, что не проходит бесследно для функционирования отдельных систем и органов. У человека могут возникнуть:

• несвойственная эмоциональная неустойчивость;
• проблемы с глотательным рефлексом;
• пульсирующие головные боли;
• нарушение ориентации в пространстве;
• эписиндром;
• затруднения с самостоятельной дефекацией и опорожнением мочевого пузыря.

Продолжительность восстановления после разрыва аневризмы у всех проходит по-разному. Играет большую роль тип аневризмы, квалификация нейрохирурга, затронутые структуры мозга, возраст пациента и степень тяжести осложнений.

В первую очередь рекомендуется восстановление в специализированных санаториях, где реабилитолог откорректирует индивидуальную программу лечебных процедур. Курсы физиотерапии в этом случае включают инструментальные методики для стимуляции повреждённых тканей и тактильное воздействие на затронутые сосуды и мышцы.

В целом комплекс реабилитации состоит из таких мероприятий:

• занятия с узкопрофильными специалистами по восстановлению ходьбы, речи, навыков чтения, письма и мелкой моторики;
• лечебный массаж (голова, воротниковая зона, плечевой пояс, конечности) и ЛФК с тренажёрами;
• иглоукалывание;
• мышечная электростимуляция;
• сероводородные, кислородные или йодобромные ванны;
• УВЧ и электрофорез согласно показаниям.

На протяжении всего периода реабилитации чрезвычайно важно сохранять умеренную активность.

В 50% из всех случаев разорвавшейся аневризмы наступает летальный исход. Качество жизни выживших пациентов часто существенно отличается в зависимости от типа аневризмы и большинства взаимосвязанных факторов.

Зачастую пациент всё же переводится на инвалидность. Это происходит, если случаются эпилептические приступы, ярко выражены неврологические очаговые нарушения и налицо тяжёлые изменения в психике.

• 1-я группа присваивается при афатических расстройствах, органической психопатологии, гемиплегии и гемипарезах.
• Критериями для 2-й группы являются значительные нарушения двигательной функции, интеллекта, атрофии зрительного нерва, афазия. Сюда же относятся лица, страдающие от стойкой декомпенсации мозгового кровообращения и повторно перенесшие кровоизлияние.
• Ограниченная трудоспособность по 3-ей группе присваивается в случае необходимости перевода на более лёгкую работу пациентов с умеренно выраженными последствиями.

Большинство пациентов погибают ещё до операции. Из прооперированных выживает лишь половина. Эти факты служат достаточно веским поводом, чтобы максимально обезопасить себя от такого диагноза.

Первостепенной важностью обладает контроль над артериальным давлением. Вся опасность заключается в том, что его повышение зачастую происходит без каких-либо явных симптомов.

Регулировать АД помогает исключение жареной, жирной и острой пищи, полный отказ от курения, активные занятия спортом и устранение лишнего веса. А обследование сосудов методом КТ-ангиографии поможет заблаговременно обнаружить источник опасности, чтобы вылечить эту проблему как можно скорее.

источник

Сайт предоставляет справочную информацию исключительно для ознакомления. Диагностику и лечение заболеваний нужно проходить под наблюдением специалиста. У всех препаратов имеются противопоказания. Консультация специалиста обязательна!

В принципе, при аневризме сосудов головного мозга каждый из неврологических симптомов можно считать осложнением, так как при этом теряются какие либо функции. Например, потерю зрения, слуха или паралич можно считать полноценными осложнениями. Однако они вызваны самим наличием аневризмы, которая сдавливает нервную ткань. Аневризма же, в свою очередь, скрывает опасность и других осложнений. Наиболее серьезным и очевидным из них является разрыв, который будет отдельно рассмотрен далее. Другие осложнения встречаются реже, но тоже несут серьезную опасность для здоровья и жизни человека.

При наличии аневризмы сосудов головного мозга возможны следующие осложнения:

• Кома. При аневризмах в отделах мозга, отвечающих за жизненно важные функции, пациент может впасть в кому на неопределенное время. Это бессознательное состояние, во время которого могут нарушаться процессы дыхания, сердцебиения, контроля температуры тела и др. Даже при квалифицированной медицинской помощи и хорошем уходе далеко не все пациенты выходят из комы.

• Образование тромба. В полости аневризмы часто происходит завихрение крови, которое иногда способствует образованию тромбов. Как правило, это происходит в аневризмах крупных размеров. Тромб может образоваться на месте аневризмы, заполнив ее полость, или оторваться и закупорить сосуд более мелкого диаметра. В обоих случаях происходит полная остановка кровотечения в определенном сосуде. Чем больше его диаметр, тем серьезнее могут быть последствия. Фактически в такой ситуации человек переносит ишемический инсульт. В настоящее время своевременно оказанная помощь может спасти жизнь пациенту. Тромб может быть растворен медикаментами.
• Образование артериовенозной мальформации (АВМ). АВМ представляет собой дефект стенки, из-за которого частично соединяются артерия и вена. Так как в артерии давление крови выше, то там давление падает, а часть артериальной крови направляется в вену. В результате давление в вене возрастает, а участки мозга, которые питались от этой артерии, начинают страдать от нехватки кислорода. Сильное выпирание аневризматического мешка и растяжение его стенок могут способствовать образованию АВМ. Симптомы ее напоминают симптомы ишемического инсульта (транзиторные ишемические атаки) или симптомы самой аневризмы. Единственным эффективным методом лечения также является хирургическое вмешательство.

Именно из-за тяжелых симптомов, которые вызывают аневризмы, и опасных осложнений врачи рекомендуют хирургическое удаление аневризм при первой возможности.

Сама аневризма сосудов головного мозга чаще всего никакими клиническими симптомами не сопровождается. Существует ряд факторов, которые могут спровоцировать разрыв аневризмы. Это, например, сильный психоэмоциональный стресс, чрезмерная физическая нагрузка, высокие цифры артериального давления, алкогольное опьянение, инфекционные заболевания с высокой температурой тела. При угрожающем разрыве возможно появление неспецифических симптомов, что объясняется микроповреждениями стенки сосуда и просачиванием крови в ткани головного мозга. Чаще всего это сильно ухудшает состояние пациента. Если ему при этом известно о своей болезни (аневризме), следует немедленно вызвать врача.

У разрыва аневризмы сосудов головного мозга могут быть следующие симптомы-предвестники:

• сильная головная боль;
• ощущение приливов крови к голове или лицу;
• нарушение зрения, двоение в глазах (диплопия), нарушение цветовосприятия (больной видит все в красном цвете);
• нарушения речи;
• нарастающий шум в ушах;
• боли в лице, преимущественно в глазницах;
• приступы головокружения;
• непроизвольные мышечные сокращения в руках или ногах.

Но по таким симптомам очень трудно своевременно поставить правильный диагноз. Очень важно обращать внимание на такие неспецифические признаки, чтобы вовремя заподозрить проблему и увеличить шансы на благополучный исход.

Сам разрыв в большинстве случаев имеет острое начало. Симптомы во многом зависят от локализации разорвавшейся аневризмы, объема излившейся крови и скорости поступления крови в окружающие ткани. Кровоизлияние может быть нескольких видов — в ткани головного мозга (паренхиматозное кровоизлияние), в желудочки мозга или в субарахноидальное пространство (субарахноидальное кровоизлияние).

Само кровоизлияние при разрыве аневризмы может сопровождаться следующими симптомами:

• Резкая, внезапно возникающая головная боль. Многие больные сравнивают эту боль с ударом по голове. Выраженный болевой синдром может быстро сменяться нарушением сознания, от спутанности сознания до развития комы.
• Учащение дыхания (тахипноэ) больше 20 дыхательных движений в минуту для взрослого человека.
• Сердечный ритм вначале учащается, появляется тахикардия (частота сердечных сокращений больше 80 в минуту). По мере прогрессирования геморрагического инсульта учащенное сердцебиение сменяется брадикардией (замедление сердечного ритма меньше 60 ударов в минуту).
• Возможно развитие генерализованных судорог. Такой симптом развивается в 10 — 20% случаев.

В целом разрыв аневризмы сосудов головного мозга является самым тяжелым и, к сожалению, весьма распространенным осложнением. Смертность остается высокой даже при своевременной госпитализации и оказании квалифицированной медицинской помощи. Во многом возможность летального исхода зависит от локализации разорвавшейся аневризмы. Она может быть расположена в жизненно важных центрах. Нередко после перенесенного геморрагического инсульта пациенты теряют ряд навыков (речь, движения, слуховое восприятие и др.). Иногда их удается восстановить в процессе реабилитации, но нередко эти повреждения бывают и необратимыми.

Диагностика аневризмы сосудов головного мозга является весьма сложной задачей. Нередко для выявления этой патологии пациенту приходится посетить самых разных специалистов, пока кто-то не заподозрит наличие дефекта сосуда. Объясняется это тем, что аневризмы в центральной нервной системе (ЦНС) могут давать самые разные симптомы, напоминающие другие патологии. Например, головные боли могут быть следствием отравлений, гипертонии и еще сотен других болезней. К тому же далеко не у всех пациентов вообще появляются какие-либо проявления аневризмы.

О наличии проблем в ЦНС весьма красноречиво говорят следующие симптомы:

• судорожный синдром;
• нарушения слуха;
• нарушения зрения;
• нарушения обоняния;
• потеря кожной чувствительности;
• параличи;
• ухудшение координации движений;
• галлюцинации;
• расстройства речи или письма и др.

Существует ряд стандартных диагностических процедур, которые помогают выявить аневризму сосудов головного мозга. На первом этапе проводится физикальное обследование пациента. После этого при подозрении на аневризму назначаются те диагностические методы, которые могут визуализировать (сделать видимым, обнаружить) данный сосудистый дефект.

Физикальным обследованием называют некоторые процедуры, которые подразумевают осуществление врачом как общего, так и специализированного неврологического осмотра. При этом выявляются те признаки болезни, которые могли быть не замечены самим пациентом. В ходе физикального обследования подтвердить диагноз аневризмы практически невозможно. Однако опытный врач может заподозрить эту патологию и назначить более конкретные исследования.

Физикальное обследование состоит из следующих процедур:

• Пальпация. Пальпацией называют способ физического осмотра, в ходе которого доктор, надавливая на разные участки на теле, определяет атипичные уплотнения, прощупывает образования на коже и т. п. Об аневризме сосудов в головном мозге с помощью пальпации можно узнать не много информации, но с ее помощью можно определить иные, сопутствующие заболевания. Пальпация помогает в определении состояния кожного покрова, а это является особенно важной информацией, так как множество системных заболеваний соединительной ткани проявляют себя именно на кожном покрове.
• Перкуссия. Перкуссия – это простукивание различных участков на теле, для того чтобы выявить участки высокого или низкого акустического резонанса. Для пациентов с аневризмой сосудов головного мозга этот тип обследования используется нечасто, но является полезным в выявлении сопутствующих патологий легких и сердца.
• Аускультация. Аускультацией называют физическое обследование, сводящееся к прослушиванию врачом со стетофонендоскопом разных шумов организма. У человека с аневризмой сосудов в головном мозге может обнаружиться присутствие патологических шумов в области аорты, сердца (возникающие в совокупности с бактериальным эндокардитом и коарктацией аорты), сонных артерий.
• Измерение артериального давления. Кровяное давление измеряется у больных с аневризмой ежедневно. Это помогает в выявлении общего состояния организма в данное время (пониженное давление может стать следствием массового кровоизлияния, повреждения сосудодвигательного центра в головном мозге). С помощью контроля давления иногда удается своевременно предотвратить разрыв аневризмы.
• Неврологическое обследование. Самым эффективным способом обследования пациента с аневризмой сосудов головного мозга считается неврологическое обследование. При этом врач определяет состояние сухожильно-мышечных и кожных рефлексов, выявляет присутствие патологических рефлексов (появляющихся вследствие заболеваний и повреждений в центральной нервной системе). Помимо этого врач проверяет двигательную активность и определяет чувствительность или ее дефицит. Также можно проверить наличие менингеальных симптомов — признаков раздражения оболочек мозга. Но следует иметь в виду, что данные, полученные при физикальном обследовании, не являются подтверждением диагноза. Артериовенозные мальформации, новообразования или транзиторные ишемические атаки могут давать схожую клиническую картину.

При компьютерной томографии пациент получает некоторую дозу радиационного облучения, поэтому данный метод не применяется при беременности, у маленьких детей, а также пациентов с заболеваниями крови или опухолями. Чем новее аппарат для проведения КТ, тем меньшую дозу получает пациент и тем безопаснее процедура. Для взрослого человека небольшие дозы не представляют опасности. В случае МРТ такого облучения нет, соответственно и нет риска облучения. Однако МРТ не проводится пациентам с кардиостимуляторами, металлическими имплантами и другими видами электронных протезов, так как мощное магнитное поле нагревает и притягивает фрагменты металла.

С помощью КТ и МРТ можно получить следующую информацию об аневризме сосудов головного мозга:

• размеры аневризмы;
• ее расположение;
• количество аневризм;
• формирование тромбов;
• степень сдавления соседней нервной ткани;
• скорость кровотока в сосуде (на МРТ в некоторых режимах).

Следует отметить, что данные диагностические процедуры являются довольно дорогостоящими и далеко не во всех клиниках имеется необходимое оборудование. В связи с этим КТ и МРТ назначаются перед операцией, для оценки риска разрыва и по другим серьезным показаниям.

Рентгенография является наиболее распространенным рутинным диагностическим методом, который доступен каждому пациенту. Эффективнее всего проводить так называемую ангиографию. При данной процедуре пациенту в артерию вводится некоторое количество контрастного вещества, которое выделяет контуры сосуда на снимке. Таким образом, после получения снимка легко будет обнаружить выпуклость стенки.

Точность рентгенографии (даже при использовании контраста) обычно ниже, нежели при КТ и МРТ. Ее выполняют на первых этапах, чтобы выяснить, имеется ли вообще у пациента аневризма или дело в других нарушениях (опухоли, травмы и др.). При данной процедуре пациент также получает некоторое количество радиации, но оно очень мало и не приносит серьезного вреда. Если состояние пациента внушает опасения, а более безопасные методы исследования недоступны, иногда пренебрегают даже противопоказаниями (делают снимки детям и беременным женщинам).

При использовании контрастного вещества следует также считаться с функционированием почек. Если имеются хронические заболевания (например, аневризма на фоне ревматических заболеваний или при сопутствующем поликистозе почек), то ангиографию проводить очень опасно. Организм может не вывести полностью контрастное вещество из крови, из-за чего состояние пациента сильно ухудшится.

Данный метод исследования является функциональным. Он не может обнаружить наличие аневризмы или дать о ней конкретные данные. Тем не менее, ЭЭГ часто проводится таким пациентам с целью определения активности головного мозга. Это поможет, например, исключить эпилепсию как возможную причину судорог.

Данная процедура является полностью безболезненной и безвредной для пациента. На голову больного помещаются особые электромагнитные датчики, которые регистрируют активность ткани головного мозга. Ведется запись этой активности, подобно записи при снятии электрокардиограммы. Опытный специалист на основе данного исследования может сделать ценные заключения о том, в какой степени страдают те или иные участки мозга. Порой эта информация оказывается ценной при принятии решения об операции.

Лечение аневризмы сосудов головного мозга имеет несколько направлений. Основным вариантом, который, так или иначе, рассматривают врачи, является хирургическое вмешательство. Оно направлено на устранение самой проблемы (мешка аневризмы) и восстановление нормальной прочности сосудистой стенки. Это практически исключает возможность кровотечения или повторного образования аневризмы в этом месте.

Другим важным направлением является медикаментозная профилактика разрыва аневризмы. Для этого врачи назначают разнообразные препараты, призванные повлиять на причины образования аневризмы. Также они влияют на неблагоприятные факторы, которые могут спровоцировать разрыв и кровотечение. В каждом случае список эти препаратов будет индивидуальным, так как и пациенты подвергаются воздействию различных факторов.

Для медикаментозного лечения пациентов с аневризмой сосудов головного мозга могут быть применены следующие препараты:

• Нимодипин. Стандартная доза составляет по 30 мг 4 раза в сутки, но она может меняться в каждом отдельном случае. Препарат предотвращает спазм артерий головного мозга и не допускает повышение давления. Таким образом, осуществляется профилактика разрыва аневризмы. Кроме того, расширение сосудов улучшает снабжение нервной ткани кислородом, что облегчает некоторые симптомы.
• Фосфенитоин. Внутривенно по 15 – 20 мг на 1 кг массы тела. Препарат воздействует на нервную ткань, стабилизируя проведение нервных импульсов. Это может облегчить многие симптомы, такие как рвота, тошнота, головные боли, судороги и др.
• Каптоприл, лабеталол. Данные препараты весьма распространены для борьбы с гипертензией. Доза подбирается индивидуально, в зависимости от показателей артериального давления. Их действие расслабляет стенки артерий в организме, понижая давление. В результате стенка аневризмы не так сильно растягивается и уменьшается риск разрыва.
• Прохлорперазин. Назначается по 25 мг в сутки, но доза может быть увеличена при необходимости. Основным действием препарата является снижение активности рвотного центра в мозге.
• Морфин. Применяется внутривенно в редких случаях при сильных болях. Его назначение возможно лишь в условиях больницы из-за возможной остановки дыхания. Доза подбирается врачом индивидуально в зависимости от состояния пациента.

В отдельных случаях могут применяться и другие препараты с аналогичным лечебным эффектом. Зависит назначение от того, какие именно симптомы появляются у пациента. В принципе, практически любой из них может быть устранен с помощью лекарств. Такую тактику применяют до тех пор, пока не будет принято окончательное решение об операции. Самостоятельное лечение данных симптомов может не принести должного эффекта и быть попросту опасным. Например, некоторые противорвотные препараты действуют лишь на органы ЖКТ, поэтому они не смогут устранить рвоту, вызванную сдавлением ткани головного мозга. В то же время, эти препараты обладают рядом противопоказаний и побочных эффектов, которые лишь ухудшат состояние пациента.

Все больные с подозрением на разрыв аневризмы сосудов головного мозга должны быть срочно госпитализированы. Однако при появлении специфических симптомов, о которых говорилось выше, первую помощь следует оказать немедленно. Если медицинская помощь не будет оказана в первые часы от начала заболевания, очень высок риск летального исхода.

Основными мероприятиями по оказанию помощи до прибытия врачей являются:

• Уложить больного в горизонтальное положение с возвышенным головным концом. Такое положение улучшает венозный отток естественным путем и снижает риск отека мозга.
• Обеспечить доступ свежего воздуха и освободить от сдавливающих шею предметов одежды — галстуков, шейных платков и т. д. Это улучшит мозговое кровообращение и отсрочит смерть нервных клеток.
• В случае потери сознания следует проверить проходимость дыхательных путей. При этом удаляют изо рта съемные зубные протезы, голову поворачивают набок для профилактики попадания рвотных масс в дыхательные пути.
• Следует прикладывать к голове холод (пузырь со льдом или замороженные предметы). Такие манипуляции позволяют снизить риск отека мозга, ограничить объем кровоизлияния. Холод замедляет кровоток и способствует более быстрому свертыванию крови. Таким образом, отсрочиваются необратимые повреждения.
• По возможности нужно осуществлять постоянный контроль артериального давления, частоты сердечных сокращений и дыхания до прибытия бригады скорой помощи. При остановке дыхания начинают реанимационные мероприятия, которые будут продолжены прибывшими врачами.

Следует отметить, что эффективность этих мероприятий на практике не так уж высока и не исключает летального исхода. В некоторых случаях разрыв аневризмы приводит к смерти пациента в первые же минуты, поэтому ничего сделать нельзя. Однако без специального оборудования установить это на месте не представляется возможным, поэтому все равно необходимо продолжать бороться за жизнь пациента до прибытия специалистов.

Хирургическое вмешательство на данный момент является наиболее эффективным в лечении аневризмы сосудов головного мозга, несмотря на наличие различных терапевтических схем. Только операция может гарантировать максимально успешные результаты и благоприятный прогноз. Хирургическое лечение назначается в обязательном порядке, если размеры аневризмы превышают 7 мм. Для больных с разорвавшимися аневризмами операция должна быть проведена как можно раньше, так как риск повторного разрыва аневризмы (в случае спонтанной остановки кровотечения) и кровотечения выше в первые дни. Для больных с неразорвавшейся аневризмой сроки проведения операции играют меньшую роль, так как риск разрыва во много раз ниже.

Существуют следующие хирургические методы лечения аневризмы сосудов головного мозга:

• открытая микрохирургическая операция (прямая хирургическая операция);
• эндоваскулярная операция;
• комбинированный метод.

Выбор метода вмешательства – вопрос очень сложный и требует комплексного подхода. Каждый раз метод лечения подбирается индивидуально, в зависимости от результатов, полученных на этапе диагностики.

На выбор хирургом того или иного метода вмешательства влияют следующие факторы:

• локализация аневризмы;
• наличие или отсутствие ее разрыва;
• состояние больного;
• наличие осложнений;
• риски;
• промежуток времени после кровоизлияния (если оно было).

Наиболее распространенный метод открытой операции — это клипирование. Клипирование аневризмы считается стандартом в лечении аневризмы сосудов головного мозга. Доступ к аневризме транскраниальный (то есть производится трепанация черепа). Такая операция может длиться несколько часов, она сопряжена с серьезным риском для здоровья. Тем не менее, именно такой метод обеспечивает врачам наилучший доступ к аневризме.

Операция проходит в несколько этапов:

• трепанация черепа в проекции нахождения аневризмы;
• вскрытие твердой мозговой оболочки;
• поиск и отделение аневризмы от здоровых тканей;
• накладывание клипсы в области шейки или тела аневризмы (что и ведет к выключению аневризмы из кровотока);
• восстановление целостности тканей.

При наличии гигантских аневризм предварительно создаются условия для уменьшения в размерах аневризматического мешка или шейки и затем накладываются клипсы. Данный метод позволяет выключить аневризму из кровообращения с минимальными повреждениями нервов и мозговой ткани.

Операция проводится с помощью операционного микроскопа и другого микрохирургического оборудования. Эффективность клипирования как метода хирургического лечения аневризмы путем выключения ее из кровотока очень высока.

К прямому хирургическому методу относят также и окутывание (использование специальной хирургической марли или кусочка мышц), которое способствует укреплению стенок сосуда, для того чтобы он смог выдержать повышенное давление и не допустить разрыв.

Эндоваскулярная операция представляет собой хирургическое вмешательство, которое проводится на кровеносных сосудах без разреза, через чрескожную пункцию иглой. Такая методика также позволяет исключить аневризму из кровообращения. Метод предполагает чрескожную пункцию общей сонной, внутренней сонной артерии или бедренной артерии под контролем рентгеновского аппарата или под контролем компьютерной томографии. Через иглу в сосуд вводят катетер, на конце которого находится баллон, который закрывает просвет и выключает аневризму из кровотока. Вместо баллона-катетера могут быть также использованы специальные микроспирали, которые считаются более современными и эффективными.

Такой метод как эмболизация аневризмы также относится к эндоваскулярным вмешательствам. Суть эмболизации аневризмы состоит в том, что в пораженный сосуд вводятся специальные вещества, которые затвердевают и ведут к прекращению наполнения аневризмы кровью. Операция проводится под рентгеновским контролем с введением контрастного вещества.

В современных условиях чаще прибегают к эндоваскулярным методам, так как последние имеют некоторые особенности:

• являются более щадящими;
• не требуют общей анестезии в большинстве случаев;
• не требуют открытого доступа;
• сокращают срок госпитализации;
• в некоторых сложных случаях это единственный подходящий метод (при глубоком расположении аневризмы).

Комбинированный метод включает в себя сочетание прямого хирургического метода с эндоваскулярными методами. Наиболее часто применяется клипирование с эндоваскулярным тромбом, временная окклюзия баллоном с дальнейшим клипированием и др.

Как и любое хирургическое вмешательство, лечение аневризмы сосудов головного мозга может привести к внутриоперационным либо послеоперационным осложнениям.

К возможным осложнениям любого из видов хирургического вмешательства на головном мозге относятся:

• гипоксия;
• спазмирование сосудов;
• прободение (разрыв) стенки аневризмы баллоном или микроспиралью;
• разрыв аневризмы во время операции;
• эмболия (закупорка) сосудов, расположенных дистальнее (чуть дальше) аневризмы, сгустками крови;
• летальный исход.

Последствия операции по удалению аневризмы сосудов головного мозга зависят от метода хирургического вмешательства. Если удаление аневризмы проводилось путем трепанации черепа, послеоперационные осложнения могут встречаться довольно часто. Прежде всего, это связано с нарушением нормальной циркуляции спинномозговой жидкости, раздражением мозговых оболочек, отеком в месте трепанации черепа. Пациент может долго страдать от головных болей, шума в ушах. От конкретной локализации вмешательства зависит и появление других симптомов — временное нарушение слуха, зрения, равновесия и др. При этом данных симптомов могло не быть до операции. Появляются они достаточно редко и обычно являются временными.

При эндоваскулярном вмешательстве масштабного рассечения тканей не происходит и трепанация черепа не требуется. Это существенно уменьшает риск каких-либо осложнений или неблагоприятных последствий в послеоперационном периоде. Существует опасность развития тромбов или повреждения стенки сосуда. Но эти осложнения связаны обычно с конкретными врачебными ошибками или какими-либо сложностями, возникающими во время операции.

Во избежание каких-либо серьезных последствий после операции по удалению аневризмы следует придерживаться следующих правил:

• после открытой операции голову не моют не менее 2 недель (по особому указанию доктора и больше);
• воздерживаются от контактных видов спорта или видов спорта с мячом, чтобы исключить опасность ударов по голове (примерно год);
• соблюдение диеты (исключить острую пищу, не переедать, исключить алкоголь) во избежание кровотечений или отека мозга;
• отказ от курения;
• не посещать баню или сауну в течение как минимум полугода.

В зависимости от причин, вызвавших образование аневризмы, могут иметься и другие предписания. Например, при гиперхолестеринемии, вызывающей атеросклеротическое повреждение сосудов, в диету добавляют ограничение животных жиров. Регулярное посещение врача в послеоперационном периоде сводит к минимуму вероятность каких-либо осложнений или неприятных последствий. Волосы, которые выбривают для трепанации черепа, обычно отрастают. Остается лишь небольшой дугообразный шрам, который может быть заметен, если волосы короткие.

Поскольку аневризма является структурным дефектом, а не функциональным нарушением, вылечить ее медикаментозными средствами практически невозможно. Средства народной медицины в данном случае также бессильны. Лечебные растения могут по-разному влиять на функциональные процессы в организме человека, но устранить выпуклость в стенке сосуда можно только с помощью операции.

Тем не менее, народные средства могут иногда применяться для уменьшения ряда симптомов, а также с целью профилактики разрыва аневризмы. Наиболее эффективными в этом случае будут успокоительные настои и рецепты для понижения артериального давления. Их правильное применение позволит улучшить кровообращение в сосудах мозга, не увеличивая давление крови. Таким образом, клетки нервной ткани будут меньше страдать от кислородного голодания, а риск осложнений уменьшится.

Пациенты с аневризмой сосудов головного мозга могут с разрешения врача применять следующие народные средства:

• Сок лимона и апельсина. Свежевыжатые соки смешать в равной пропорции и добавить к ним равное количество теплой кипяченой воды. Пить полстакана такой смеси натощак ежедневно. Считается, что данное средство укрепляет стенки сосудов и препятствует атеросклерозу.
• Козье молоко с чесноком. На полстакана теплого молока необходима половина чайной ложки растертой чесночной кашицы. Пить ежедневно перед завтраком. Это снижает вероятность образования тромбов и замедляет отложение холестерина.
• Сок хурмы. Сок хурмы с мякотью выпивают по полстакана в день, если пациента наряду с аневризмой беспокоит периодическое повышение давления.
• Настой кукурузной муки. В полный стакан кипятка насыпают столовую ложку кукурузной муки (не хлопьев!). Его накрывают блюдцем и оставляют настаиваться на ночь. Утром во время завтрака выпивают воду, не размешивая осадок. Средство эффективно при периодическом повышении давления.
• Настой черники. Сушеные ягоды (4 чайные ложки) заливают 200 мл кипятка и настаивают не менее 8 часов в темном месте. После этого настой выпивают. Это укрепляет стенки сосудов, снижает риск разрыва аневризмы.

Существуют и другие народные средства, которые применяются в профилактических целях. Следует помнить, что перед началом любого, даже самого безобидного на первый взгляд лечения, обязательно нужно проконсультироваться с лечащим врачом. Объясняется это тем, что пациент далеко не всегда знает причины, вызвавшие образование аневризмы, да и сами аневризмы могут вызывать самые разные нарушения в организме. Учесть все факторы, влияющие на здоровье пациента, может только грамотный специалист.

Прогноз при аневризме сосудов головного мозга зависит от целого ряда различных факторов. Их обнаруживают в процессе диагностического обследования и используют при выборе тактики лечения. В целом можно сказать, что неоперабельные аневризмы всегда имеют плохой прогноз. Если аневризму никак нельзя прооперировать (из-за ее расположения или наличия тяжелых сопутствующих заболеваний), то она обычно постепенно увеличивается, симптомы усиливаются, а состояние пациента ухудшается вплоть до разрыва. Нередко именно такие аневризмы рано или поздно становятся причиной смерти пациента.

Однако известны случаи, когда аневризмы не увеличивались и на протяжении всей жизни не причиняли каких-либо беспокойств человеку, а умирал он от других заболеваний. Изредка встречаются случаи, когда небольшие аневризмы (особенно врожденные) постепенно исчезают сами. Однако при этом высока вероятность их повторного появления.

В целом на прогноз при аневризме аорты влияют следующие факторы:

• одиночные аневризмы обычно имеют лучший прогноз, чем множественные;
• мелкие аневризмы, как правило, не дают таких серьезных симптомов, как крупные, и риск разрыва ниже;
• место расположения аневризмы предопределяет тяжесть симптомов и сложность (или возможность) хирургического лечения;
• при врожденных заболеваниях соединительных тканей прогноз аневризм обычно хуже, так как эти заболевания неизлечимы, и устранить причину появления аневризмы нельзя;
• сопутствующие заболевания (сердца, дыхательной системы, почек, печени и др.) могут сделать невозможным хирургическое лечение и серьезно ухудшить прогноз для пациента;
• пациенты в молодом возрасте в целом лучше переносят хирургические вмешательства, и прогноз для них лучше;
• соблюдение предписаний врача помогает снизить риск осложнений и улучшает прогноз для любого пациента.

Однозначно сказать, произойдет ли разрыв аневризмы или дать точный прогноз относительно эффективности лечения в настоящее время не может ни один специалист. Слишком много факторов влияет на течение заболевания, и учесть их все не представляется возможным. Однако врачи стараются при первой возможности провести удаление аневризмы, так как послеоперационные риски всегда ниже, чем риск от наличия непрооперированной аневризмы сосудов головного мозга. Таким образом, практически для всех пациентов операция улучшает прогноз.

Все профилактические мероприятия при данном заболевании можно теоретически разделить на две группы — профилактика образования аневризм и профилактика их разрыва. На практике, однако, эти меры обычно совпадают, так как совпадают факторы, влияющие на эти процессы. Первый фактор, на который нужно обратить внимание – это наследственная предрасположенность к развитию аневризмы сосудов головного мозга. Если у пациента есть кровные родственники с аневризмой либо умершие от инсульта, ему следует быть особенно внимательным. Характерно то, что аневризма практически не проявляется на первых этапах, поэтому человеку, который наблюдает у себя хотя бы какие-то симптомы аневризмы, нужно периодически обследоваться у специалиста. Лучшей профилактикой является своевременное диагностирование болезни и прохождение обследования с помощью МРТ, компьютерной томографии мозга, ангиографии и др. В остальном же для профилактики аневризмы сосудов головного мозга человеку нужно стараться придерживаться определенного образа жизни.

Наиболее важными профилактическими мероприятиями являются:

• Контроль артериального давления. Пациентам, склонным к гипертонии, следует принимать препараты, снижающие кровяное давление. При наличии аневризмы его нужно постоянно контролировать.
• Отказ от курения и приема алкоголя. Курение и алкоголь стимулируют сокращение сосудов и модифицируют кровоток через различные механизмы. Это может временно повысить давление в сосудах. Кроме того, курение ослабляет стенки. Люди, бросившие курить и принимать алкоголь, снижают риск развития аневризмы. Для пациентов же с аневризмой эти меры обязательны, так как она может разорваться в любой момент.
• Переход на здоровую пищу. Рекомендуется употреблять овощи, фрукты, а также ограничить употребление жареной и жирной пищи. Регулярное поступление витаминов в организм нормализует обменные процессы, снижает риск атеросклероза и гипертонии.
• Контроль уровня холестерина. При обнаружении повышенного уровня холестерина следует принимать специальные препараты. Они назначаются врачом после обследования пациента. Рекомендуется также регулярно повторять анализы крови на холестерин. Это снизит вероятность образования аневризм.
• Благоприятный эмоциональный фон. Пациентам рекомендуется избегать серьезных стрессовых ситуаций, вызванных переутомлением, сильными переживаниями, обидами или сомнениями. Стресс может резко повысить давление, что приведет к разрыву существующей аневризмы. Хронический же стресс у здорового человека может привести к ее постепенному образованию.
• Отказ от физических нагрузок. Пациентам с обнаруженной аневризмой попросту опасно поднимать тяжести, быстро подниматься по лестницам или даже просто быстро бегать. Любая физическая нагрузка неизбежно повышает давление (за счет усиленного сердцебиения), что создает угрозу инсульта.

Несмотря на все вышеперечисленные методы, наиболее эффективной и надежной профилактикой геморрагических инсультов при аневризме сосудов головного мозга является своевременное хирургическое вмешательство. Также следует отметить, что человеку с аневризмой сосудов головного мозга строго запрещено осуществлять самолечение. Некоторые лекарства при неправильном или необоснованном употреблении становятся причиной разрыва аневризмы. Перед тем как принимать любые лекарственные препараты (включая распространенный аспирин, уменьшающий кровяную вязкость и повышающий риск кровотечения), необходима консультация у доктора.

Сама аневризма сосудов головного мозга, как правило, не требует каких-либо реабилитационных мероприятий. О них идет речь лишь в случае осложнений. Как отмечалось выше, после геморрагического инсульта часто теряются различные функции. Для их-то восстановления и необходим реабилитационный курс. Решение о начале реабилитации всегда нужно принимать с лечащим врачом, который хорошо знаком с историей болезни. Реабилитация иногда может понадобиться также после операции по удалению аневризмы. Некоторые послеоперационные осложнения напоминают таковые при инсульте.

Для пациентов после инсульта или операции будут полезны следующие направления реабилитации:

• Лечение положением. Метод применяется при параличах на ранних стадиях реабилитации. Конечности со спазмированными (сокращенными) мышцами укладывают таким образом, чтобы уменьшит на них нагрузку и улучшить обмен веществ. Так паралич проходит быстрее. Обычно конечности укладывают на 1 – 2 часа в специальные лангеты, фиксируя их положение.
• Лечебный массаж. Может применяться при неврологических проблемах (массаж шейно-воротниковой зоны) для улучшения притока крови к мозгу по позвоночным артериям. Также делают расслабляющий массаж конечностей при параличах.
• Теплолечение. Включает аппликации теплой глины или озокерита, которые способствуют улучшению обмена веществ и расслабляют мышцы.

При других видах функциональной недостаточности применяют также иглоукалывание, магнитотерапию, лечение электрическим током или электрофорез с расслабляющими препаратами. Нарушения речи или слухового восприятия требуют постоянного социального контакта. В данном случае важно активно общаться с больным, несмотря на его проблемы и трудности. Правильную тактику врачи обычно подсказывают родным и близким пациента. При необходимости привлекаются логопеды. Нарушения социального восприятия и когнитивные проблемы требуют консультации с психологом.

Следует помнить, что реабилитацию ни в коем случае не начинают сразу после инсульта или операции. Обычно до ее начала проходит несколько недель. Начинают процедуры с разрешения лечащего врача. Любые упражнения начинают постепенно. Например, на спазмированные мышцы ни в коем случае не дают нагрузку (активные движения), пока они не начнут восстанавливаться. Реабилитация в таких случаях может занять месяцы и даже годы. Обычно упорные занятия все же дают положительный результат.

Инвалидность определяется после проведения социально-медицинской экспертизы с помощью обширного оценивания состояния здоровья человека, используя критерии, которые утверждает министерство здравоохранения и социального развития. В каждом отдельном государстве эти критерии могут несколько отличаться, но в целом они схожи.

Выделяют следующие условия, необходимые для присвоения группы инвалидности:

• нарушения здоровья, которые вызывают постоянные функциональные расстройства, связанные с наличием заболеваний, травм либо дефектов;
• ограничения жизнедеятельности (частичная либо полная невозможность человека самостоятельно двигаться, учиться, трудиться, а также осуществлять коммуникацию, контроль над собственным поведением);
• потребность в социальной помощи, реабилитации.

Все эти условия должны иметь место продолжительное время, обычно не менее года. В этих случаях человек признается временно (или постоянно) нетрудоспособным и может рассчитывать на получение группы инвалидности.

Существуют 3 группы инвалидности, характеризующиеся следующими признаками:

• І группа. К первой группе инвалидности относятся люди с самой высокой степенью нарушений функциональности организма (движение, обучение, коммуникация, контроль поведения и т. д.). Инвалиды І группы нуждаются в постоянном присмотре и посторонней помощи.
• ІІ группа. Ко второй группе относятся люди, имеющие незначительные функциональные нарушения организма вследствие болезней (паралича, дефектов черепа и т. д.) либо травм, которые влекут за собой слабую трудоспособность человека.
• ІІІ группа. Люди с третьей группой инвалидности обладают функциональными нарушениями организма со средней тяжестью (дезориентация, глухота, паралич и т. д.). Данные нарушения возникают вследствие болезней, врожденных травм, дефектов. Такие инвалиды могут осуществлять самообслуживание, не нуждаясь в постороннем уходе и помощи.

Аневризма сосудов в головном мозге очень часто ведет к тяжелой степени инвалидности. Проводя оценку трудоспособности, специалисты учитывают тип аневризмы, ее локализацию, характер, наличие, а также частоту эпилептических приступов, расстройства психики, характеристики церебральной гемодинамики (кровообращения), а также эффективность медицинского вмешательства. Также берутся во внимание социальные характеристики пациента – его род деятельности и условия работы. Переведение пациента в ту или иную группу инвалидности помогает избежать усугубления аневризмы, а также впоследствии восстановить трудоспособность.

К социальной, а также трудовой реабилитации пациентов с аневризмой сосудов головного мозга относятся профессиональное обучение, переквалификация, отбор и профессиональная ориентация.

источник

опасное выпячивание стенки кровеносного сосуда, как правило, артерии

Нейрохирургия подразумевает оперативное лечение пациентов с болезнями и травмами головного мозга и позвоночника. Такие проблемы случаются довольно редко, поэтому нейрохирургов – равно как и нейрохирургических отделений – относительно немного по сравнению с представителями других медицинских специальностей.

Будучи студентом медицинского вуза, я ни разу не присутствовал при операции на мозге. Нас не пускали в операционную отделения нейрохирургии: это место считалось слишком специализированным и мудреным для обычных студентов. Однажды, проходя по коридору отделения общей хирургии, я смог одним глазком заглянуть в небольшое окошко, проделанное в двери нейрохирургической операционной, и понаблюдать за тем, что там творилось. Моему взору предстала обнаженная женщина, сидящая прямо, как стрела, на хирургическом столе. Пожилой и невероятно высокий нейрохирург – его лицо было спрятано за хирургической маской, а на голове у него была прикреплена замысловатая лампа – стоял прямо за ней. Огромными ручищами он обмазывал ее выбритый череп йодом, используемым в качестве антисептика. Все увиденное сильно напоминало сцену из какого-нибудь фильма ужасов.

Три года спустя я очутился в той самой нейрохирургической операционной, наблюдая за тем, как младший из двух числившихся в больнице нейрохирургов оперирует женщину с разрывом аневризмы артерии головного мозга. К тому моменту прошло уже полтора года с тех пор, как я получил диплом врача, и за это время я успел разочароваться в профессии. Тогда я работал ординатором в отделении интенсивной терапии. Одна из анестезиологов, заметив, что я скучаю, предложила мне прийти в операционную и помочь с подготовкой пациентки к операции на мозге.

Операция оказалась не похожа ни на одну другую из тех, что я когда-либо прежде видел. Обычно в ходе операции хирурги делают длинные кровавые разрезы и имеют дело с крупными скользкими внутренностями. Эту же операцию нейрохирург проводил с помощью специального микроскопа через маленькое отверстие в боковой части головы. Он использовал исключительно высокоточные микроскопические инструменты, которыми производил все манипуляции с кровеносными сосудами головного мозга.

Аневризма представляет собой небольшое, напоминающее надутый воздушный шарик выпячивание стенки артерии головного мозга, которое может привести – и зачастую приводит – к обширному кровоизлиянию в мозг. Конечной целью операции является установка крошечной – всего несколько миллиметров в ширину – подпружиненной клипсы вокруг основания аневризмы, чтобы предотвратить ее окончательный разрыв. Существует серьезный риск того, что хирург, оперирующий в узком пространстве прямо под головным мозгом, случайно прорвет аневризму, пытаясь отделить ее от окружающих тканей и кровеносных сосудов, прежде чем установит клипсу. Стенки аневризмы очень тонкие и уязвимые, и на них сильно давит артериальная кровь. Иногда стенки настолько тонки, что внутри аневризмы можно запросто рассмотреть темно-красные вихри крови, под микроскопом выглядящие огромными и зловещими. Если хирург повреждает аневризму до того, как удается ее пережать, то пациент, как правило, умирает или же по меньшей мере переживает обширный инсульт – а после него смерть вполне может показаться не такой уж плохой альтернативой.

Персонал в операционной работал молча. Не было привычных шуток и болтовни. Нейрохирурги иногда сравнивают операцию на аневризме с обезвреживанием бомбы, хотя в данном случае требуется совершенно другая разновидность смелости, ведь риску подвергается жизнь пациента, а не врача. Операция, свидетелем которой я стал, больше напоминала спортивную охоту, чем спокойную и невозмутимую работу специалистов, а в роли добычи выступала опасная опухоль. Передо мной развернулась настоящая погоня: хирург украдкой проделывал путь в головном мозге пациента, пробираясь к «ничего не подозревающей» аневризме и стараясь не спугнуть ее раньше времени. Затем наступил кульминационный момент, когда врачу наконец удалось схватить аневризму, загнать ее в ловушку и ликвидировать с помощью блестящего подпружиненного титанового зажима, тем самым спасая пациенту жизнь. Не стоит забывать, что операция проводилась в непосредственной близости от головного мозга, таинственного носителя человеческих чувств и мыслей – всего того, что играет в нашей жизни такую важную роль. Мозг – загадка природы, которая кажется мне не менее великой, чем звезды в ночном небе и вся Вселенная вокруг нас. Операция была грациозной, искусной, опасной и исполненной глубочайшего смысла. «Разве может какая-нибудь другая профессия, – подумал я, – сравниться в точности с работой нейрохирурга?» Появилось странное ощущение, будто я отыскал то, чем хотел заниматься всегда, пусть даже и осознал это только сейчас. Это была любовь с первого взгляда.

Операция прошла успешно: аневризма была обезврежена, а обширного кровоизлияния и, как следствие, обширного инфаркта удалось избежать. Атмосфера в операционной внезапно переменилась – стала радостной и непринужденной. Вечером, вернувшись домой, я заявил жене, что стану нейрохирургом. Она слегка удивилась: я очень долго не мог решить, каким направлением медицины заняться, – однако, как мне показалось, сочла мою идею разумной. Никто из нас тогда и представить не мог, что одержимость нейрохирургией вкупе с напряженным рабочим графиком и высоким самомнением, порожденным этой профессией, через двадцать лет положит конец нашему браку.

Но вот с того памятного дня миновало тридцать лет: я провел несколько сотен операций на аневризме, вновь женился и уже начал подумывать о пенсии. В один из выходных я отправился в больницу – мне предстояло поставить клипсу на очередной аневризме. Жара наконец-то спала, и над южным Лондоном нависли тяжелые серые тучи. Всю ночь лило как из ведра. Машин на дороге было немного – складывалось впечатление, что на уик-энд почти все уехали за город. Водосточные канавы у входа в больницу были переполнены, так что красные автобусы обдавали тротуар потоками воды, и немногочисленному больничному персоналу, идущему на работу, приходилось отпрыгивать в сторону, когда они с шумом проносились мимо.

Сейчас я редко оперирую аневризмы. Все навыки, которые я отточил в ходе многочисленных хирургических вмешательств на аневризмах, теперь благодаря достижениям технического прогресса стали практически ненужными. Сегодня нет необходимости в открытой операции. В наши дни врач-радиолог (а не хирург) через пах вводит в организм пациента катетер с проводом, который попадает в бедренную артерию, а затем подводится вверх к аневризме, и та перекрывается изнутри, вместо того чтобы оказаться пережатой снаружи. Для больного, разумеется, это куда менее тяжелое испытание, чем традиционная операция. Хотя в результате нейрохирургия и стала не той, что прежде, пациентам это пошло только на пользу. Сейчас моя работа связана преимущественно с опухолями головного мозга: глиомами, менингиомами или невриномами – суффикс «ома» достался нам в наследство от древнегреческого слова, обозначающего опухоль, а первая часть перечисленных терминов указывает на разновидность клетки, из которой, как считается, развивается опухоль. Однако иногда с аневризмой не удается справиться обычным способом, так что время от времени я вынужден с утра отправляться на работу в том самом состоянии контролируемого беспокойства, с которым так хорошо был знаком раньше.

Утро всегда начинается с короткой планерки – вот уже двадцать лет, как я регулярно устраиваю подобные собрания. На эту идею меня вдохновил полицейский сериал «Блюз Хилл-стрит», в котором харизматичный сержант каждое утро раздавал подчиненным инструкции и читал горячие проповеди, перед тем как отправить их патрулировать улицы в полицейских машинах с воющими сиренами. Как раз в то время правительство решило сократить до разумных пределов рабочие часы врачей-стажеров. Было сказано, что медики слишком сильно устают и перенапрягаются, из-за чего жизнь их пациентов подвергается угрозе. Врачи-стажеры, однако, вместо того чтобы стать эффективнее и надежнее (ведь у них появилась возможность лучше высыпаться по ночам), теперь сделались куда более раздражительными и на них стало сложнее положиться. Мне кажется, это связано с тем, что они начали работать посменно, из-за чего в какой-то степени утратили чувство принадлежности к коллективу и перестали осознавать важность общего дела. В прошлом, когда стажерам приходилось трудиться долгие часы напролет, таких проблем не возникало. Я надеялся, что благодаря ежедневным утренним планеркам, на которых обсуждаются поступившие пациенты, планируется будущий лечебный процесс, а накопленные опыт и знания передаются врачам-стажерам, мы сможем хотя бы частично воссоздать былой дух.

Утренние собрания нравятся всем. Они ни капли не напоминают занудные и бездушные совещания больничного руководства, на которых обсуждаются поставленные перед больницей цели и новые клинические протоколы. Утренние встречи в отделении нейрохирургии – нечто совершенно иное. Ежедневно ровно в восемь утра мы собираемся в темном кабинете рентгенологии, чтобы посмеяться и поспорить, рассматривая снимки головного мозга наших несчастных пациентов. Стоит признать, что, изучая истории болезни, мы нередко шутим над пациентами, причем преобладает черный юмор. Мы – дюжина или около того врачей и стажеров – устраиваемся полукругом, и со стороны это выглядит так, словно мы стоим перед бортовой панелью космического корабля «Энтерпрайз» из сериала «Звездный путь».

Напротив нас ряд компьютеров и белая стена, на которую проецируются черно-белые снимки головного мозга в масштабе, во много раз превышающем его натуральную величину. Эти снимки принадлежат пациентам, которых за последние сутки привезли в больницу на «Скорой помощи». Многие из них оказались жертвами обширного кровоизлияния в мозг или серьезной травмы головы, а кое у кого совсем недавно обнаружили опухоль в мозгу. Итак, мы – живые, энергичные и поглощенные работой – с олимпийским спокойствием, а порой и с циничными шутками обсуждаем абстрактные изображения человеческого горя в надежде найти интересный случай. Младшие врачи излагают истории болезни – истории внезапных катастроф и ужасных трагедий, которые повторяются день за днем, год за годом, словно человеческим страданиям никогда не суждено прекратиться.

В тот день я сидел на привычном месте – позади всех, в самом углу. Передо мной, в первом ряду, расположились стажеры, а за ними – старшие ординаторы. Я спросил, кто из младших врачей дежурил сегодня в приемном покое.

– Временный врач, – ответил кто-то из ординаторов. – И он уже свалил домой.

– В пятницу на экстренные вызовы, поступавшие на пейджер, отвечали целых пять врачей, – заметил один из моих коллег. – Пять врачей! Каждые четыре с лишним часа они передавали друг другу направления на неотложную помощь! Это полный хаос…

– Есть что-нибудь для нас? – поинтересовался я.

Один из младших врачей встал со стула и направился к компьютеру, стоявшему на письменном столе в передней части комнаты.

– Женщина тридцати двух лет. На сегодня ей назначена операция. Ее беспокоили головные боли, и была проведена томография.

Пока он говорил, на стене вспыхнули увеличенные изображения снимков.

Я посмотрел на молодых ординаторов, и мне сделалось неловко от того, что я не мог вспомнить имени ни одного из них. Когда я стал старшим врачом четверть века назад, в отделении числилось всего два ординатора. Теперь же их было восемь. В прошлом я хорошо знал их лично и был глубоко заинтересован в развитии их карьеры, но сейчас они приходят и уходят так же быстро, как один пациент сменяет другого. Я попросил одну из девушек-ординаторов описать снимок, извинившись за то, что не знаю, как к ней обращаться.

– Альцгеймер! – выкрикнул из темного угла комнаты кто-то, отличавшийся не самым здоровым чувством юмора.

Ординатор сказала, что ее зовут Эмили.

– Это КТ головного мозга, – добавила она.

– Да, мы все прекрасно видим, что это такое. Но что по ней можно понять?

Через какое-то время я сжалился над ней. Я подошел к стене и указал на снимок. Я объяснил, что артерии головного мозга во многом напоминают ветви дерева, которые, отходя от ствола, постепенно сужаются. Я обратил внимание присутствующих на небольшое вздутие – ядовитую ягоду на ветке нашего дерева, – расположенное на одной из мозговых артерий, и испытующе посмотрел на Эмили.

– Это аневризма? – неуверенно предположила она.

– Аневризма правой средней мозговой артерии.

Я объяснил, что головные боли, беспокоившие женщину, были довольно умеренными и скорее всего вызванными не аневризмой, так что нам просто посчастливилось ее обнаружить.

– Кто следующий будет сдавать экзамен? – Я повернулся и взглянул на старших ординаторов, каждому из которых по окончании обучения предстояло сдать национальный экзамен по нейрохирургии. Чтобы подготовить их к нему, я и стараюсь регулярно устраивать подобные опросы.

– Это неразорвавшаяся аневризма диаметром семь миллиметров, – ответила Фиона, одна из самых опытных старших ординаторов. – Вероятность ее разрыва составляет ноль целых пять десятых процента в год, согласно соответствующему исследованию.

– И что произойдет, если она все-таки лопнет?

– В пятнадцати процентах случаев наступает скоропостижная смерть, тогда как еще тридцать процентов пациентов умирают в следующие несколько недель обычно от кровотечения. Вероятность смерти в дальнейшем составляет четыре процента в год.

– Очень хорошо, что ты знакома со статистикой. Но что в такой ситуации следует делать нам?

– Узнать у радиологов, смогут ли они ликвидировать аневризму.

– Я уже узнал. Они сказали, что не могут этого сделать. Интервенционный радиолог – врач-рентгенолог, который, как правило, занимается диагностикой и лечением аневризм, – сообщил мне, что аневризма неправильной формы и для ее лечения необходимо хирургическое вмешательство.

– Вы можете провести операцию…

Она была права. Я тоже не знал наверняка. Если ничего не делать, то в конечном счете пациентка может перенести обширное кровоизлияние в мозг, что с большой вероятностью приведет к инсульту или даже к смерти. Вместе с тем она может умереть и спустя много лет от чего-нибудь другого, прежде чем аневризма прорвется.

На тот момент женщина чувствовала себя прекрасно, головные боли, из-за которых она обратилась за врачебной помощью, к аневризме не имели ни малейшего отношения и уже начали постепенно проходить. Аневризма была обнаружена совершенно случайно. Если же операцию все-таки выполнить, она также может привести к инсульту и, как следствие, по меньшей мере к инвалидности – риск составлял, пожалуй, около четырех-пяти процентов. Таким образом, операция была сопряжена с риском для жизни, который практически не отличался от риска, связанного с отсутствием какого-либо вмешательства. Однако если ничего не предпринять, то женщине придется постоянно жить с мыслью о том, что в ее мозге притаилась аневризма, способная убить ее в любую секунду.

– Так что же нам делать? – спросил я.

Впервые я принимал эту женщину несколько недель назад в амбулаторном отделении. Больную ко мне направил ее лечащий врач, который заказал проведение компьютерной томографии. Однако он не сообщил о пациентке ничего, кроме того, что ей тридцать два года и что у нее неразорвавшаяся аневризма. Женщина пришла одна. У нее были длинные черные волосы, стильный наряд и солнцезащитные очки, сдвинутые на макушку. Она села на стул рядом с моим письменным столом, стоящим в мрачном кабинете для приема амбулаторных больных, поставила дорогую дизайнерскую сумочку на пол и обеспокоенно посмотрела на меня.

Я извинился за вынужденную задержку и немного помолчал, прежде чем продолжить разговор. Не хотелось начинать с прямых вопросов о ее семейном положении или о других личных темах: это прозвучало бы так, будто я уверен, что она скоро умрет. Так что я решил еще раз расспросить ее о головных болях.

Пациентка подробно рассказала мне о них, равно как и о том, что ей уже значительно лучше. В данном случае головные боли определенно не представляли опасности и остались в прошлом.

Если у головных болей есть серьезная причина, то, как правило, это сразу же становится очевидно по их характеру. Обследование, организованное семейным врачом, вероятно, надеявшимся, что нормальные результаты томографии успокоят пациентку, выявило совершенно новую проблему, из-за которой женщина теперь пребывала в полнейшем смятении. Она перерыла весь Интернет в поисках относящейся к делу информации и, конечно же, выяснила, что в ее голове бомба замедленного действия, способная рвануть в любое мгновение. Приема у меня пациентке пришлось дожидаться несколько долгих недель.

Я показал ей ангиограмму мозга на компьютере и объяснил, что аневризма очень маленькая – вполне вероятно, она и вовсе никогда не лопнет. Только крупные аневризмы представляют серьезную опасность для жизни человека и безоговорочно требуют проведения операции. Также я сообщил, что операция несет в себе риск – скорее всего не меньший, чем вероятность инсульта из-за разрыва аневризмы в будущем.

– И ничего, кроме операции, не поможет?

Я объяснил, что единственный возможный способ лечения – хирургическое вмешательство. Проблема в том, что неизвестно, нужно ли это делать или нет.

– Насколько рискованна операция?

Она расплакалась, когда я сказал, что с вероятностью от четырех до пяти процентов она умрет или останется инвалидом из-за операции.

– А если операцию не делать? – спросила она сквозь слезы.

– Что ж, вы запросто можете умереть от старости, а аневризма так и останется на месте.

– Мне сказали, что вы один из лучших нейрохирургов в стране, – заявила она с той наивной верой, которой обеспокоенные пациенты пытаются заглушить страхи.

– Ну, я бы так не сказал. Но могу вас заверить, что у меня огромный опыт. И могу обещать, что сделаю все от меня зависящее. Я не пытаюсь снять с себя ответственность за то, что с вами произойдет в дальнейшем, однако боюсь, что именно вам решать – быть операции или нет. Если бы я знал, что делать, то, клянусь, непременно сообщил бы вам.

– А как бы вы поступили на моем месте?

Я помедлил с ответом. Дело в том, что мне шестьдесят один, и я уже оставил позади большую часть жизни, в том числе лучшие ее годы. Более того, наша разница в возрасте означала, что мне оставалось жить меньше, чем ей, поэтому риск разрыва аневризмы в случае отказа от операции для меня был бы ниже, а относительный риск, связанный с операцией, соответственно, выше.

– Я бы не стал лечить аневризму, – в конечном счете заключил я. – Хотя мне было бы довольно сложно забыть о ней.

– Я хочу, чтобы вы прооперировали меня, – сказала она. – Я не желаю жить с этой штукой у себя в голове. – Она многозначительно показала на свою голову.

– Вы не обязаны решать прямо сейчас. Отправляйтесь домой и обсудите все с семьей.

Я немного помолчал, поскольку был не до конца уверен в том, что она осознала весь риск, связанный с операцией. Вместе с тем я сомневался, что повторные объяснения заставят ее переменить решение. В конце концов, мы отправились в путь по лабиринтам больничных коридоров, чтобы найти кабинет моего секретаря и назначить дату операции.

Три недели спустя, воскресным вечером я, как обычно, отправился в больницу, чтобы встретиться с той женщиной и с другими пациентами, у которых на следующий день была назначена операция. Я шел в больницу с неохотой, раздражением и тревогой: большую часть дня я провел в подвешенном состоянии из-за мысли о том, что мне придется увидеться с пациенткой и лицом к лицу столкнуться с ее беспокойством.

Каждое воскресенье, пока я еду в больницу на велосипеде, меня терзает плохое предчувствие. Оно возникает независимо от того, насколько сложные операции предстоит провести, – его порождает сам факт того, что мне приходится сменить домашнюю обстановку на рабочую. Эти вечерние посещения стали своеобразным ритуалом, который я соблюдаю вот уже много лет подряд. Однако, как бы я ни старался, мне так и не удалось привыкнуть к нему и избавиться от всепоглощающего страха – практически чувства обреченности, – охватывающего меня, пока я качу на велосипеде по тихим улочкам в сторону больницы. Но стоит мне увидеться с пациентами, поговорить с ними, обсудить все, что произойдет в понедельник, и страх отступает. Я возвращаюсь домой в приподнятом настроении, чувствуя, что готов провести большую часть следующего дня в операционной.

Пациентку я нашел в одной из самых многолюдных палат. Я надеялся, что муж, возможно, придет вместе с ней и у меня будет возможность побеседовать с ними обоими, но оказалось, что он уже ушел, так как дети остались дома одни. Мы поговорили о предстоящей операции. Решение было принято, так что я не видел необходимости возвращаться к обсуждению риска, обозначенного во время первого визита пациентки, хотя мне и пришлось вновь о нем вспомнить, когда я попросил ее расписаться в форме информированного согласия.

– Надеюсь, вам удастся поспать, – сказал я. – Обещаю вам: уж я-то это точно сделаю, что в данных обстоятельствах гораздо важнее.

Женщина улыбнулась в ответ на мою шутку – шутку, которую я повторяю всем пациентам, когда вижусь с ними вечером перед операцией. Она скорее всего уже поняла: последнее, чего можно ждать от больницы, – это тишина, покой и умиротворение, особенно если на следующий день тебе предстоит операция на головном мозге.

Затем я встретился с двумя другими пациентами, которым в понедельник также предстояло перенести операцию, и обсудил с ними детали. Оба подписали форму информированного согласия и сказали, что верят в меня. Тревога, конечно, бывает заразительной, однако уверенность – тоже, и когда я вышел на больничную парковку, то почувствовал, как вера пациентов придает мне дополнительные силы. Я ощутил себя капитаном корабля: все было в порядке, все было тщательно подготовлено, палуба была выдраена и готова к действиям – к намеченным на завтра операциям. Забавляясь этими морскими метафорами, я поехал домой.

После утреннего собрания я направился в комнату, где больным делают анестезию перед операцией. Пациентка лежала на медицинской каталке.

– Доброе утро. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно бодрее. – Хорошо поспали?

– Да, – ответила она спокойно. – Я отлично выспалась ночью.

– Все будет в порядке. – Мне захотелось ее обнадежить.

И вновь я задумался, действительно ли она осознает риск, которому подвергается. Возможно, она была очень смелой, возможно, наивной. А может, она попросту пропустила мимо ушей все, что я рассказал.

Я переоделся в операционный халат. В раздевалке я застал одного из коллег, также готовящегося к операции, и поинтересовался, что у него запланировано на сегодня.

– Всего лишь несколько операций на позвоночнике. А у вас аневризма, так ведь?

– Проблема с неразорвавшейся аневризмой в том, – заметил я, – что если пациент просыпается инвалидом, то хирургу некого винить в этом, кроме себя самого. До операции у больного все было в полном порядке. По крайней мере при разорвавшейся аневризме кровотечение уже причинило ему значительный вред.

– Да уж. Но неразорвавшуюся аневризму гораздо проще пережать.

Я вошел в операционную. Джефф – ассистировавший мне старший ординатор – уже усаживал женщину на операционном столе. (Особенность нашего отделения нейрохирургии заключалась в том, что мы проводили годичную обучающую программу, предназначенную для хирургов из США. Одним из них и был Джефф, который, как и большинство американских стажеров, обладал выдающимися способностями.) Он фиксировал голову пациентки – три штыря, прикрепленные к шарнирной раме, врезаются через кожу прямо в череп, чтобы голова больного оставалась абсолютно неподвижной во время операции.

Я пообещал пациентке, что большая часть волос останется нетронутой, и Джефф принялся выбривать лоб. Нет никаких доказательств того, что полное бритье головы, которое в прошлом считалось обязательным и из-за которого пациент становился похожим на заключенного, хоть как-то понижает вероятность развития послеоперационной инфекции, а ведь это основная официальная причина для данной манипуляции. Я же подозреваю, что настоящая причина – хотя открыто об этом, разумеется, никто не говорил, – крылась в том, что отсутствие волос обезличивает больного и, таким образом, хирургу гораздо легче проводить операцию на мозге.

После того как с бритьем покончено, мы тщательно моем и дезинфицируем руки в специальной раковине. Надев перчатки и маски, мы возвращаемся к операционному столу и принимаемся за дело. Первые десять минут или около того уходят на то, чтобы намазать голову пациентки антисептическим раствором, обмотать стерильными полотенцами (должна оставаться открытой только область, в которой будет проводиться операция) и вместе с медбратом подготовить необходимые инструменты и оборудование.

– Нож, – говорю я медбрату Ирвину, а затем кричу анестезиологу, находящемуся по другую сторону операционного стола: – Я приступаю.

Полчаса нам понадобилось для того, чтобы вскрыть череп с помощью пневматического трепана и боров, а все образовавшиеся на месте среза неровности сгладить специальной шлифовальной машиной.

– Свет убрать, принести микроскоп и операционное кресло! – Я кричу, и не только из-за эмоционального возбуждения, но и для того, чтобы меня услышали, несмотря на треск, жужжание и шипение оборудования.

Современные бинокулярные операционные микроскопы – потрясающие штуки, и я без ума от того, с которым постоянно работаю (каждый хороший мастер любит свои инструменты). Он стоит более ста тысяч фунтов и весит добрую четверть тонны, но, несмотря на это, идеально сбалансирован при помощи противовеса. Когда его устанавливают, он склоняется над головой пациента, подобно любопытному, внимательному журавлю. Бинокулярная насадка микроскопа, через которую я смотрю на мозг пациента, кажется легкой как перышко благодаря точно подобранному противовесу, и малейшее движение моего пальца на рукоятке управления приводит ее в движение. Она не только увеличивает изображение, но и подсвечивает его великолепной ксеноновой лампой, яркой, словно солнце.

Согнувшись под тяжестью микроскопа, два санитара медленно подталкивают его к операционному столу, и я забираюсь в специальное операционное кресло с подлокотниками, положение и высоту которого можно регулировать. В этот миг меня переполняет благоговейный трепет. Я все еще не до конца утратил простодушный восторг, с которым смотрел на первую в своей жизни аневризму тридцать лет назад. Я чувствую себя средневековым рыцарем, забирающимся на верного коня, чтобы пуститься в погоню за сказочным зверем. А ведь и правда: вид, открывающийся передо мной, когда микроскоп фокусируется на мозге пациента, в какой-то степени волшебный – он намного ярче, четче и яснее, чем внешний мир, мир мрачных больничных коридоров, комиссий, бумажной работы и инструкций. Дорогущая оптика микроскопа создает невероятное ощущение глубины и ясности, лишь усиливаемое моим волнением. Это очень интимное, личное ощущение. Конечно, рядом операционная бригада, следящая за ходом операции на подключенном к микроскопу видеомониторе; возле меня стоит ассистент, который наблюдает за моими действиями через дублирующее плечо микроскопа. Но, несмотря на это – и вопреки тому, что все больничные коридоры увешаны плакатами, посвященными системе обеспечения стандартов клинической практики и подчеркивающими важность командной работы и взаимодействия с коллегами, – операция всегда остается для меня сражением один на один.

– Ну что, Джефф, пора браться за дело. И дайте мне шпатель, – бросаю я Ирвину.

Я выбираю один из двух нейрохирургических шпателей – тонкую полоску гибкой стали с закругленными концами, по форме напоминающую палочку для мороженого, – и помещаю его под лобной долей мозга пациентки. Я постепенно приподнимаю головной мозг – отделяю его от основания черепа, осторожно преодолевая миллиметр за миллиметром, чтобы образовался небольшой зазор, через который можно будет добраться до злополучной аневризмы. После стольких лет работы с микроскопом он превратился в продолжение моего тела. Когда я его использую, у меня складывается впечатление, будто я на самом деле проникаю через него в голову пациента, а наконечники микроскопических инструментов воспринимаются как кончики моих собственных пальцев.

Я указываю Джеффу на сонную артерию, прошу Ирвина подать микроскопические ножницы и аккуратно разрезаю переплетения паутинной мозговой оболочки, окружающей этот магистральный сосуд, который поддерживает жизнь в доброй половине головного мозга.

– Невероятный вид! – восклицает Джефф.

И это действительно так, ведь мы оперируем аневризму до того, как она разорвалась, благодаря чему внутреннее строение мозга осталось нетронутым и совершенно прекрасным.

– Еще один шпатель, – говорю я.

Вооружившись теперь уже двумя шпателями, я начинаю отодвигать друг от друга лобную и височную доли, которые соединены тончайшим слоем мозговой оболочки, именуемой паутинной (она выглядит так, словно соткана из тончайших нитей микроскопическим пауком). Текущая по нитям паутинной оболочки спинномозговая жидкость, прозрачная, как горная вода, в свете микроскопа переливается и искрится серебристыми бликами. Через все это великолепие я могу разглядеть гладкую желтую поверхность самого мозга, покрытую сетью крошечных кровеносных сосудов – артериол, которые образуют красивейшие переплетения, напоминающие вид на дельту крупной реки из космоса. Блестящие темно-фиолетовые вены, пролегающие между двумя долями мозга, спускаются вниз к средней мозговой артерии, а затем уходят туда, где мне предстоит встретиться с аневризмой.

– Круто! – снова говорит Джефф.

– Раньше о спинномозговой жидкости говорили, что она чистая, как джин, если в ней нет следов крови или инфекции, – замечаю я. – Думаю, в наши дни нужно использовать какое-нибудь другое сравнение, не имеющее отношения к алкоголю.

Вскоре я нахожу среднюю мозговую артерию. На деле ее толщина – всего несколько миллиметров, но под микроскопом она кажется грозным деревом-исполином, чей розовато-красный ствол угрожающе пульсирует в такт сердечному ритму. Мне нужно продвигаться вдоль нее в расщелину между двумя долями мозга (она называется Сильвиевой бороздой), чтобы отыскать логово аневризмы, растущей прямо на стволе артерии.

При разорвавшейся аневризме выделение средней мозговой артерии может быть чрезвычайно медленным и непростым занятием, так как из-за кровоизлияния доли мозга слипаются друг с другом. Их разделение в таком случае – кропотливая и невероятно тяжелая работа, сопряженная с высочайшим риском повторного разрыва аневризмы в процессе операции.

Итак, микроскопическими ножницами я отделяю друг от друга доли мозга, раздвигая их в стороны и разрезая мельчайшие нити паутинной оболочки, связывающие их вместе, и одновременно с помощью миниатюрного вакуумного отсоса, который держу в другой руке, убираю излишки просочившейся мозговой жидкости, чтобы та не загораживала обзор.

В мозгу человека сосредоточено множество кровеносных сосудов, и я стараюсь всеми правдами и неправдами избежать их случайного повреждения – как для того, чтобы кровь не помешала наблюдать за происходящим, так и из страха нарушить нормальное кровоснабжение мозга.

Иногда, если этот процесс оказывается особенно трудоемким и напряженным либо же связанным с повышенной опасностью, я делаю короткий перерыв, кладу руки на специально предназначенные для этого подлокотники, перевожу дыхание и внимательно осматриваю оперируемый мозг. Неужели мысли, которые рождаются в моей голове, когда я смотрю на этот здоровенный кусок жира и белка, покрытый кровеносными сосудами, действительно состоят из такого же вещества. И ответ неизменно один и тот же: да, это так. Однако сама мысль об этом настолько абсурдна, настолько безумна, что мне не остается ничего другого, кроме как вернуться к операции.

Сегодня эта манипуляция дается мне на удивление легко. Я словно расстегиваю молнию, соединяющую лобную и височную доли, и, чтобы окончательно отделить их друг от друга, мне требуется лишь минимальное усилие. Таким образом, проходит всего несколько минут, и нашим глазам предстает аневризма, освобожденная от окружающих ее тканей мозга, а также темно-фиолетовая вена, переливающаяся в ослепительных лучах ксеноновой лампы микроскопа.

– Что ж, она так и просится, чтобы ее пережали, не правда ли? – говорю я Джеффу. Меня переполняет радость, ведь теперь можно немного расслабиться.

Самая рискованная часть работы позади. Если во время операции разрыв аневризмы происходит до того, как до нее удалось добраться, то остановить кровотечение бывает крайне сложно. Мозг внезапно набухает, и артериальная кровь бьет фонтаном вверх, превращая трепанированный череп в стремительно растущий кровавый водоворот, сквозь который отчаянно пытаешься добраться до аневризмы. Когда видишь эту ужасную картину через увеличительное стекло микроскопа, отчетливо ощущаешь, будто сам вот-вот захлебнешься в свирепом кровавом потоке. Четверть всей крови, перекачиваемой сердцем, поступает в мозг, и если вовремя не остановить возникшее кровотечение, то за считаные минуты пациент может потерять литры драгоценной жидкости. Мало кому удается пережить преждевременный разрыв аневризмы.

– Ну что, давайте посмотрим на клипсы, – предлагаю я.

Ирвин подает металлический лоток с блестящими аневризматическими клипсами из титана. Они бывают всевозможных форм и размеров, так что для любой аневризмы можно подобрать идеально подходящий вариант. Я смотрю через микроскоп на аневризму, потом на клипсы, затем снова на аневризму.

– Шесть миллиметров, вытянутая, прямоугольная, – говорю я Ирвину.

Он достает клипсу и размещает ее на аппликаторе. Это незамысловатый инструмент с ручкой, которую образуют две скрученные пластинчатые пружины, соединенные с двух концов. После того как клипса будет размещена на наконечнике аппликатора, все, что останется сделать хирургу, – это сжать пружины на рукоятке, чтобы раскрыть лепестки клипсы, аккуратно расположить раскрытые лепестки вокруг основания аневризмы, а затем плавно отпустить пружины, чтобы клипса закрылась, отгородив аневризму от артерии, на которой она образовалась. Так аневризма навсегда перестанет наполняться кровью. Когда пружины возвращаются в исходное положение, клипса высвобождается, и теперь можно убрать аппликатор – до конца жизни клипса будет держать аневризму под замком.

По крайней мере именно так должно происходить в теории и происходило во время сотен аналогичных операций, которые я провел в прошлом.

Поскольку аневризма выглядела абсолютно обычной, я позволил Джеффу закончить работу и встал с операционного кресла, чтобы он меня сменил. Все мои ассистенты относятся к искусительнице под названием аневризма с тем же трепетом, какой одолевает меня самого. Они жаждут выполнить подобную операцию, однако из-за того, что сейчас вместо открытой операции с установкой клипсы чаще всего прибегают к эндоскопическому вмешательству с введением специального баллона или спирали, у меня больше нет возможности предоставить им необходимые знания и опыт. Единственное, что я могу им предложить, – под моим пристальным контролем выполнить самую простую часть этой редкой операции – клипирование аневризмы.

Когда Джефф располагается в операционном кресле, медсестра передает ему заряженный клипсой аппликатор, и мой ассистент начинает осторожно подносить его к «ничего не подозревающей» аневризме. Через дублирующее плечо микроскопа я с волнением наблюдаю за тем, как клипса неуверенно кружит возле аневризмы. Ничего не происходит. Учить стажера – в сто раз более сложное и нервное занятие, чем все делать самому.

Спустя какое-то время (скорее всего, прошли считаные секунды, хотя они и показались мне вечностью) я понимаю, что больше не могу на это смотреть.

– Ты слишком долго возишься. Прости, но мне придется закончить самому.

Джефф молча встает с операционного кресла: было бы опрометчиво со стороны хирурга-стажера перечить начальству, особенно в такие моменты, – и мы опять меняемся местами.

Я беру аппликатор, размещаю его около аневризмы и нажимаю на пружины рукоятки. Ничего не происходит.

– Мать твою, клипса не открывается!

– У меня была та же самая проблема, – говорит Джефф чуть обиженным голосом.

– Мать твою! Ладно, дайте другой аппликатор.

На сей раз клипса охотно поддается, и я надеваю ее раскрытые лепестки на аневризму. Я отпускаю ручку, и клипса закрывается, плотно пережимая аневризму. Побежденная, она тут же съеживается: теперь у нее нет доступа к артериальной крови, текущей под высоким давлением. Я вздыхаю с облегчением – я всегда так делаю, когда с очередной аневризмой успешно покончено. Однако, к собственному ужасу, я обнаруживаю, что с этим аппликатором проблема куда серьезнее, чем с первым: после того как клипса закрылась, он наотрез отказался ее отпускать. Не смея пошевелиться из страха оторвать крошечную аневризму от средней мозговой артерии, ведь это привело бы к кровоизлиянию, я неподвижно сижу в кресле с зависшей в воздухе рукой. Если аневризма отрывается от родительской артерии, то, как правило, единственный способ остановить возникшее кровотечение – это пожертвовать данной артерией, что неизбежно заканчивается обширным инсультом.

Я матерюсь как сапожник, пытаясь удержать руку на месте.

– Ну и что теперь делать? – ору я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Через несколько секунд, которые в моем сознании растянулись на долгие минуты, до меня доходит, что единственный возможный вариант – это убрать клипсу, хотя я сильно рискую спровоцировать тем самым разрыв аневризмы. Я сжимаю ручку аппликатора, и, к моему величайшему облегчению, клипса охотно раскрывается. Аневризма тут же набухает и возвращается к жизни, мгновенно наполняясь артериальной кровью. Мне кажется, что она насмехается надо мной, готовясь вот-вот лопнуть, но этого все-таки не происходит. Я откидываюсь в кресле, ругаясь еще неистовее, после чего швыряю негодный инструмент через всю операционную.

– Раньше такого не было никогда! – возмущаюсь я, однако, мгновенно успокоившись, шутливо обращаюсь к Ирвину: – И это всего третий раз за всю мою карьеру, когда я позволяю себе бросить инструмент на пол.

Мне приходится ждать несколько минут, прежде чем удается найти еще один аппликатор. У первых двух – бракованных – по какой-то причине оказались слишком тугие шарнирные соединения. Лишь позже я вспомнил, как хирург, за работой которого я наблюдал тридцать лет назад и под чьим руководством потом стажировался, рассказывал, что однажды столкнулся с такой же проблемой, вот только его пациенту повезло гораздо меньше, чем моему. Это единственный известный мне хирург, который каждый раз перед использованием аппликатора проверял его на работоспособность.

Врачи любят говорить о «науке и искусстве» в медицине. Я всегда считал это скорее показухой и предпочитал рассматривать свое дело как сугубо практическое ремесло. Клипирование аневризмы – навык, на формирование которого уходят годы. Даже после того, как аневризма будет оголена и готова к тому, чтобы ее пережали, даже после того, как самый волнующий момент операции останется позади, хирургу еще предстоит определиться, как именно закрепить клипсу вокруг аневризмы, чтобы та оказалась полностью перекрыта, и не повредить при этом артерию, на которой аневризма нашла себе пристанище.

Эта аневризма выглядит довольно безобидной, однако мои нервы уже изрядно расшатаны, так что я не позволяю ассистенту продолжить операцию и сам, используя новый аппликатор, пережимаю аневризму. Тут же возникает новая проблема: форма клипсы такова, что она перекрывает основание аневризмы не полностью, и я отчетливо вижу, что небольшой ее кусочек виднеется из-под края клипсы.

– Не до конца перекрыла, – желая помочь, говорит Джефф.

Наступает очередной щекотливый момент. Можно частично приоткрыть клипсу и немного сдвинуть ее, чтобы привести в правильное положение, однако это может вызвать ее разрыв, из-за которого я увижу в микроскопе фонтан крови, хлещущий прямо на меня. С другой стороны, если основание аневризмы будет перекрыто не полностью, в мозгу пациентки останется потенциальный источник опасности, хотя сложно сказать, высоким ли окажется риск кровоизлияния.

Известный английский хирург как-то заметил, что у хорошего хирурга должны быть стальные нервы, львиное сердце и женские руки. У меня нет ничего из перечисленного. И мне приходится бороться с почти непреодолимым желанием завершить наконец эту операцию, оставив клипсу как есть, пусть даже она и легла не совсем идеально.

– Лучшее – враг хорошего, – говорю я обычно ассистентам, которые относятся к операции как к зрелищному спортивному состязанию. Они любят указывать мне на то, что я мог бы клипировать аневризму лучше, – не им ведь придется расхлебывать последствия разорвавшейся во время операции аневризмы. А если такое и в самом деле происходит, то до чего захватывающе потом наблюдать, как твой начальник безуспешно пытается справиться с обширным кровоизлиянием! Когда я был стажером, это зрелище определенно доставляло мне удовольствие. В конце концов, не стажеру ведь придется испытывать то невыносимое чувство вины, разрывающее душу хирурга на части, когда во время обхода ему на глаза попадается искалеченный им же пациент.

– Ну, хорошо, – произношу я наконец, пристыженный ассистентом, и одновременно думаю о сотнях аневризм, которые я клипировал за годы работы, а также о том, что, как и большинство хирургов, вместе с опытом набрался определенной смелости. Неопытные хирурги работают излишне осторожно – и только после долгой практики понимаешь: тебе может сойти с рук многое из того, что поначалу казалось слишком пугающим и сложным.

Я осторожно приоткрываю клипсу и плавно подталкиваю ее вдоль аневризмы.

– Все еще немного выступает, – замечает Джефф.

Иногда в таких ситуациях все былые неудачи с аневризмами проходят перед моим мысленным взором, словно призраки прошлого. Лица, имена, убитые горем родственники – все, о чем я позабыл годы назад, вновь всплывает в памяти.

Борясь со страстным желанием побыстрее закончить операцию и избавиться от страха спровоцировать фатальное кровотечение, где-то в бессознательной части разума – там, где все эти призраки собрались вместе, чтобы проследить за моей работой, – я решаю, нужно ли еще раз поменять расположение клипсы или лучше не трогать ее. Состраданию и ужасу на одной чаше весов противостоит холодный расчет на другой.

Я переставляю клипсу в третий раз. Теперь она вроде бы лежит идеально.

– Круто! – радуется Джефф, в чьем голосе, впрочем, звучит нотка грусти, ведь ему не удалось поставить клипсу самостоятельно.

Оставив Джеффа закрывать трепанированный череп, я ушел в комнату отдыха для хирургов, смежную с операционной, улегся на большой красный кожаный диван, который купил несколько лет назад, и в очередной раз задумался над тем, что многое в нашей жизни определяется чистой случайностью. После любой операции на головном мозге анестезиолог сразу же будит пациента, чтобы понять, не были ли нанесены мозгу какие-либо повреждения. После любой сложной операции каждый нейрохирург с нетерпением дожидается того момента, когда анестезиолог заканчивает свою работу, даже если – как в данном случае – было очевидно, что все прошло хорошо. Пациентка очнулась в превосходном состоянии; взглянув на нее, я тут же покинул больницу.

По дороге домой, крутя педали велосипеда под нависшими мрачными тучами, я испытывал, пожалуй, лишь небольшую часть той радости, которая охватывала меня в былые времена после успешно прооперированной аневризмы. В молодости после удачных операций меня неизменно переполняло оживление. Когда я вместе с ассистентом проходил по палатам прооперированных мной пациентов и слышал от них слова благодарности, то чувствовал себя генералом-завоевателем после очередной победоносной военной кампании. Но за все эти годы я стал свидетелем стольких трагедий, совершил так много ошибок, что бурное ликование осталось для меня в прошлом, хотя я все же радовался тому, как в конечном счете прошла операция. Мне удалось избежать катастрофы, и с пациенткой все будет в порядке. Это невероятно глубокое и яркое чувство, испытать которое, берусь поспорить, помимо хирургов, доводится мало кому. Психологические исследования показали, что самый надежный путь к собственному счастью – делать счастливыми окружающих. Я сделал счастливыми многих пациентов благодаря успешно проведенным операциям, однако было и немало ужасных неудач. Вы не найдете, пожалуй, ни одного нейрохирурга, который время от времени не впадал бы в глубочайшее отчаяние.

Вечером того же дня я вернулся в больницу, чтобы навестить пациентку. Она сидела в кровати. Я заметил синяки под глазами и распухший лоб – у большинства пациентов, перенесших такую операцию, это проходит через несколько дней. Женщина сказала, что ей было дурно и болела голова.

Ее муж сидел рядом и гневно смотрел на меня, так как я не придал особого значения синякам и послеоперационным болям. Возможно, мне следовало проявить больше сочувствия, но операция едва не закончилась катастрофой, и мне было сложно всерьез воспринимать незначительные недомогания.

источник