Как жить после разрыва аневризм головного мозга

С каждым годом риск разрыва аневризмы повышается на 1%. Четверть выживших пациентов продолжают жить прежней жизнью. Вторая четверть оказывается на инвалидности, но половина из всех пациентов погибает.

Рассмотрим причины и последствия разрыва аневризмы сосудов головного мозга, а также тактику спасения жизни в случае кровоизлияния и рекомендации по профилактике.

Верхушка аневризмы однослойна по структуре в отличие от трёхслойной сосудистой стенки в норме. Ударный поток крови направляется именно в это место и наступает момент, когда окончательно истончённая стенка не выдерживает давления и разрывается. Происходит субарахноидальное кровоизлияние.

Для разрыва аневризмы бывает достаточно как одной, так и сочетания нескольких причин:

• стабильно повышенное артериальное давление или его резкие перепады;
• сосудистый атеросклероз;
• регулярные чрезмерные физические нагрузки;
• систематическое курение и злоупотребление алкоголем;
• частое переживание сильных стрессовых ситуаций;
• инфекционные заболевания с высокой температурой тела;
• опухолевые новообразования;
• черепно-мозговые травмы любой степени тяжести;
• употребление кокаина;
• сердечно-сосудистые нарушения.

Кроме этого, в качестве первопричинных факторов медики рассматривают врождённые патологии сосудистых стенок, генетические нарушения кровообращения, наследственную патологию соединительной ткани (синдром Элерса-Данлоса) и почечный поликистоз.

Какой-либо однозначной статистики среди пострадавших от разрыва в практике нейрохирургов не существует. Среди пациентов — в равной степени и мужчины, и женщины. Как пожилые, так и в возрасте до 30 лет.

Аналогично нельзя утверждать, что риску подвержены только курильщики и те, кто употребляет алкоголь и наркотики. Некурящие пациенты с избыточным весом и гипертонией входят в эту же группу.

А учитывая, что разрыв аневризмы может произойти даже во время оргазма или дефекации, потенциально оказаться в критической ситуации может каждый при наличии вышеописанных причин.

• Поражение сонной артерии головного мозга и сосудов шеи.
• Современные хирургические подходы к лечению.
• Самая распространенная форма — мешотчатая.
• Как своевременно диагностировать данное поражение сосудов?
• Основные виды и их характеристика.

Параллельно возникает головокружение, сильная слабость в конечностях (человек не может устоять на ногах), происходит дезориентация, спутанность или полная потеря сознания иногда с переходом в коматозное состояние.

Состояние отягощается тошнотой и многократной рвотой, тахикардией с переходом в брадикардию. Дополнительно в зависимости от конкретной локализации разорвавшейся аневризмы может возникнуть гипертермия (повышенная температура), проблемы с речью или цветовосприятием (пациент всё видит в красном оттенке).

До приезда неотложной медицинской помощи для жизни пострадавшего в ряде случаев критически важное значение имеют даже первые несколько минут.

1. Аккуратно горизонтально уложите пострадавшего, подложив что-либо под голову. Крайне важен естественный отток крови для недопущения отёка мозга.
2. Голову поверните набок во избежание удушья рвотными массами.
3. Максимально обеспечьте помещение свежим воздухом и полностью освободите шею человека от всех сдавливающих факторов (снять галстук или шарф, расстегнуть верхние пуговицы).
4. Убедитесь в свободной проходимости дыхательных путей. Съёмные зубные протезы у пожилого человека необходимо извлечь.
5. Контролируйте частоту сердечных сокращений, дыхание и артериальное давление.
6. Чтобы минимизировать риск отёка и распространение кровоизлияния, очень желательно приложить к голове любой холод в доступном виде.

С этой целью используются максимально надёжные методы ангиографии (контрастное исследование сосудов), компьютерной томографии и МРТ. Таким образом выясняется подробная клиническая картина с определением локализации и размера аневризмы, уровня сдавления мозговой ткани, интенсивности кровотока и возможного наличия других подобных образований. О диагностике аневризм головного мозга вы можете прочитать в этой статье.

При разорвавшейся аневризме речь может идти исключительно о радикальном оперативном вмешательстве: аневризму необходимо полностью исключить из кровотока. Это можно сделать двумя способами — методом клипирования и при помощи эндоваскулярной эмболизации.

Выбор наиболее оптимального способа всегда зависит от размеров образования, количества прошедшего времени с момента разрыва, возраста и общего состояния пациента, локализации аневризмы головного мозга.

Операция проходит на открытом мозге под эндотрахеальной анестезией путём трепанации черепа. После выделения необходимых сосудов аневризма выключается из кровотока при помощи поперечной установки титановой клипсы на шейку аневризмы.

Операция длится от 3 до 4 часов. Реабилитация предполагает период до 2 месяцев с частичным ограничением активности. Все подробности о процедуре клипирования аневризмы вы найдете в отдельном материале.

Малоинвазивная методика, в ходе которой блокировка аневризмы происходит путём введения катетера с микроспиралью в бедренную артерию. Спираль приближается к месту аневризмы и формирует искусственный тромб, заполняя расширенное пространство. Приток крови прекращается.

Иногда стенка сосуда укрепляется хирургической марлей, ею оборачивают поражённое место. Со временем этот участок капсулируется соединительной тканью. Однако метод применяется всё реже из-за большого риска возможных повторных кровотечений.

Операция актуальна в течение ближайших 72 часов с момента разрыва. По прошествии этого времени необратимые деструктивные процессы приводят к ишемии, ангиоспазму, что влечёт за собой летальный исход пациента.

Клипирование нарушает полноценную циркуляцию цереброспинальной жидкости. Участок трепанации отекает, в мозговых оболочках сильно раздражены нервные центры.

Как следствие, у пациента могут возникнуть проблемы с координацией движений, слухом и зрением. Реабилитация часто сопровождается сильной головной болью. Но подобные проявления временные.

В процессе эндоваскулярного вмешательства есть риск прободения аневризмы спиралью, и в процессе операции она повторно разрывается. При неправильной установке спирали возможно дальнейшее заполнение кровью. Не исключается закупорка соседнего сосуда и формирование тромба.

Все вероятные последствия разрыва аневризмы всегда напрямую зависят от пострадавшего участка мозга.

• Кровоизлияние в левой области полушарий оборачивается неразборчивостью речи и проблемами с чтением и письмом.
• Истечение крови в субарахноидальное пространство приводит к отёку мозга из-за нарушений в циркуляции в ликворе и его застою.
• Проникновение крови во внутренние ткани чревато формированием гематом. Пропитанная продуктами распада ткань некротизируется.
• Кровоизлияние в область желудочков приводит к мгновенному летальному исходу или же коматозному состоянию.

Каждая зона мозга, на которую излилась кровь, так или иначе подвергается необратимым изменениям, что не проходит бесследно для функционирования отдельных систем и органов. У человека могут возникнуть:

• несвойственная эмоциональная неустойчивость;
• проблемы с глотательным рефлексом;
• пульсирующие головные боли;
• нарушение ориентации в пространстве;
• эписиндром;
• затруднения с самостоятельной дефекацией и опорожнением мочевого пузыря.

Продолжительность восстановления после разрыва аневризмы у всех проходит по-разному. Играет большую роль тип аневризмы, квалификация нейрохирурга, затронутые структуры мозга, возраст пациента и степень тяжести осложнений.

В первую очередь рекомендуется восстановление в специализированных санаториях, где реабилитолог откорректирует индивидуальную программу лечебных процедур. Курсы физиотерапии в этом случае включают инструментальные методики для стимуляции повреждённых тканей и тактильное воздействие на затронутые сосуды и мышцы.

В целом комплекс реабилитации состоит из таких мероприятий:

• занятия с узкопрофильными специалистами по восстановлению ходьбы, речи, навыков чтения, письма и мелкой моторики;
• лечебный массаж (голова, воротниковая зона, плечевой пояс, конечности) и ЛФК с тренажёрами;
• иглоукалывание;
• мышечная электростимуляция;
• сероводородные, кислородные или йодобромные ванны;
• УВЧ и электрофорез согласно показаниям.

На протяжении всего периода реабилитации чрезвычайно важно сохранять умеренную активность.

В 50% из всех случаев разорвавшейся аневризмы наступает летальный исход. Качество жизни выживших пациентов часто существенно отличается в зависимости от типа аневризмы и большинства взаимосвязанных факторов.

Зачастую пациент всё же переводится на инвалидность. Это происходит, если случаются эпилептические приступы, ярко выражены неврологические очаговые нарушения и налицо тяжёлые изменения в психике.

• 1-я группа присваивается при афатических расстройствах, органической психопатологии, гемиплегии и гемипарезах.
• Критериями для 2-й группы являются значительные нарушения двигательной функции, интеллекта, атрофии зрительного нерва, афазия. Сюда же относятся лица, страдающие от стойкой декомпенсации мозгового кровообращения и повторно перенесшие кровоизлияние.
• Ограниченная трудоспособность по 3-ей группе присваивается в случае необходимости перевода на более лёгкую работу пациентов с умеренно выраженными последствиями.

Большинство пациентов погибают ещё до операции. Из прооперированных выживает лишь половина. Эти факты служат достаточно веским поводом, чтобы максимально обезопасить себя от такого диагноза.

Первостепенной важностью обладает контроль над артериальным давлением. Вся опасность заключается в том, что его повышение зачастую происходит без каких-либо явных симптомов.

Регулировать АД помогает исключение жареной, жирной и острой пищи, полный отказ от курения, активные занятия спортом и устранение лишнего веса. А обследование сосудов методом КТ-ангиографии поможет заблаговременно обнаружить источник опасности, чтобы вылечить эту проблему как можно скорее.

источник

Последствия аневризмы могут быть необратимыми, в случае если опасное заболевание диагностировано поздно. При несвоевременном выявлении недуга возможна инвалидизация или смерть.

Для справки! Аневризма представляет собой патологическое расширение одного или нескольких церебральных сосудов. Происходит выпячивание стенок артерий, находящихся на определенном участке мозга.

Стоит заметить, что подобная проблема может быть не только приобретенной, но и врожденной. В процессе формирования очагов поражения случается аномальное выпячивание стенок, становящиеся причиной внутренних кровотечений. Нарушения такого характера становятся причиной неврологических нарушений.

Частоту развития подобной патологии мозговых сосудов точно определить крайне сложно. Связано это с трудностями, возникающими в процессе диагностики заболевания и спутанностью клинической картины патологии. Оценивая клиническую картину можно констатировать тот факт, что однозначные симптомы определяющие присутствие заболевания отсутствуют (см. Признаки и симптомы аневризмы сосудов головного мозга).

Факт! Отталкиваясь от результатов исследований, полученных ведущими специалистами США можно сделать вывод о том, что патологию выявляют у 10-12 пациентов из 100 тыс. населения. Присутствующие изменения видны на приведенном фото.

Стоит заметить, что аневризма может протекать бессимптомно. Примерно в 50% случаев патологическое расширение артерий выявляется входе вскрытия. Грозным осложнением патологии является субарахноидальное кровотечение. Смертность в таких случаях достигает 65%. В настоящее время аневризма сосудов мозга лечится только хирургическими методами.

Примечательно, что патологический синдром чаще всего диагностируют у представительниц женского пола, с чем связана такая особенность – неизвестно. Об особенностях течения патологии расскажет видео в этой статье.

Чаще всего аневризма после формирования долгое время не дает о себе знать. Пациент может долго жить с данной патологией, не подозревая о ее наличии вплоть до момента разрыва.

Вероятность разрыва аневризмы повышается на 1% в течении каждого года. Риск смерти в результате такого острого осложнения – 50%, инвалидизации с полной или частичной трудоспособностью – 25%. Важно подчеркнуть, что лишь 25% от общего числа пациентов перенесших разрыв способны жить прежней жизнью.

Среди наиболее распространенных последствий, проявляющихся после разрыва, выделяют:

• геморрагический инсульт;
• вазоспазм;
• необратимые поражения мозга;
• отек мозга в результате кровоизлияния;
• повышение внутричерепного давления;
• закупорка ликворных путей;
• смещение мозговых структур;
• некроз отдельных участков нервной ткани;
• ишемия.

На основании подобной информации можно сделать вывод о том, что представляет опасность не аневризма, а ее разрыв и подобные последствия могут коснуться каждого. Свести к минимуму риск опасных последствий помогает хирургический метод, но многих пациентов пугает вероятность проявления послеоперационных последствий и цена проведения вмешательства.

Внимание! Врач определяет целесообразность проведения операции и методику воздействия.

В любом случае, полноценная жизнь возможна только до момента разрыва аневризмы. Этот этап становится исходной точкой отчета, в этот момент возможен летальный исход или инвалидизация, в то время как операция, это шанс на полноценную жизнь.

При аневризме церебральных артерий проявляются неврологические отклонения, которые и являются последствиями образования.

Последствия, приведенные в данном перечне, проявляются как результат сдавливания ближайших тканей и нервных окончаний.

Среди наиболее распространенных осложнений, которые могут также являться симптомами подобного отклонения, выделяют:

• частичная потеря слуха или уменьшение его качества;
• изменение качества зрения;
• паралич;
• пульсирующая головная боль на определенном участке.

Выделяют и другие опасные осложнения, проявляющиеся при аневризме, которые рассмотрены в таблице.

Все перечисленные последствия являются более чем опасными, именно поэтому все специалисты рекомендуют использовать хирургическую методику удаления при первой возможности. Реабилитация после удаления аневризмы мозговых сосудов артерий достаточно длительный процесс.

Длительность периода восстановления зависит от нескольких факторов. В расчет берут половую принадлежность и возраст пациента, а также общее состояние здоровья.

Внимание! Длительность полной реабилитации и восстановления здоровья – 2 года.

Период пребывания пациента в больнице составляет от 3 до 30 дней. Многое зависит и от качества проведения вмешательства. После выписки пациента ждет восстановительный период, инструкция полагает прохождение процедуры физиотерапии, действие которых направлено на восстановление активности всех участков мозга.

Полная реабилитация после аневризмы артерий головного мозга возможна при условии ответственного отношения пациента к собственному здоровью.

Последствия после разрыва аневризм чаще всего бывают необратимыми.

Следует заметить, что разрыв формирования происходит не всегда, но стать его причиной могут следующие факторы:

• чрезмерные физические нагрузки;
• стрессовые ситуации;
• чрезмерное повышение показателей артериального давления;
• изменение гормонального фона;
• употребление наркотических веществ;
• потребление алкоголя в больших дозах;
• инфекционные поражения, протекающие с высокой температурой.

Ухудшение самочувствия пациента при заболевании требует срочного обращения к доктору. Оказание помощи в домашних условиях не имеет смысла.

Среди перечня первых симптомов, характерных для разрыва аневризмы, выделяют:

• выраженные головные боли;
• чувство жара в области головы и грудной клетки;
• изменения зрительных функций;
• нарушения восприятия цветов;
• выраженный шум в ушах;
• головокружения;
• судороги.

Поставить точный диагноз по наличию перечисленных симптомов крайне сложно. Тем не менее, своевременное обращение к специалисту с перечисленными симптомами дает шанс на успех в лечении.

Жизнь после аневризмы сосудов мозга, а точнее после ее разрыва редко бывает полноценной. Ведущие специалисты и инновационные программы восстановления не позволяют возобновить полноценную работу мозга, утраченную в результате кровоизлияния.

Шансы на полноценную жизнь у таких пациентов минимальны. При выявлении аневризмы, оптимальное решение – операция.

К профилактическим мерам, позволяющим предотвратить разрыв при аневризме, относят:

• отказ от никотиновой зависимости и употребления спиртных напитков;
• постоянный контроль показателей артериального давления и прием гипотензивных средств по определенной схеме;
• легкие физические нагрузки (гимнастика, бег трусцой);
• отказ от большого спорта и тяжелых физических нагрузок;
• периодическое посещение специалиста;
• постоянный прием лекарственных средств.

Самолечение при наличии аневризмы под строгим запретом. Связано это с тем, что некоторые лекарственные составы могут спровоцировать разрыв формирования. Перед использованием любого средства необходимо советоваться с доктором.

источник

Любая операция на головном мозге – сложный процесс, требующий точности, опыта и передового оборудования. Однако на этом испытания для пациентов не заканчиваются.

Аневризма головного мозга, последствия после операции по ее удалению, — нейрохирургическая проблема, которую можно решить тщательной подготовкой к процедуре и последующим соблюдением определенных правил. Но бывают ситуации, в которых врачи и пациенты бессильны: человеку присваивается инвалидность, и он вынужден в течение оставшейся жизни поддерживать здоровье соответствующими методами.

Существует несколько видов операций по устранению аневризмы, выбор делает доктор в зависимости от ситуации и состояния, в котором доставили пациента. На выбор влияют и такие факторы, как имеющиеся осложнения.

Врачебное удаление аневризмы сосудов головного мозга возможно лишь только в нескольких случаях. Показания к операции самого распространенного типа – клипированию: аневризма больше 7 мм, предрасположенность к разрывам набухшего мешка.

Перед операцией необходимо убедиться в отсутствии противопоказаний. Нельзя проводить операции, если есть заболевания крови. Запрещены вмешательства при декомпенсации диабета, а также при остром течении воспаления или инфекции разной этиологии.

Не допускается вмешательство при обострении хронических болезней, а также при тяжелом течении бронхиальной астмы.

На выбор типа операции влияют результаты анализов. Пройти их также необходимо для исключения противопоказаний:

• общий анализ крови и биохимия;
• анализ мочи;
• рентгенологическое обследование;
• МРТ, при котором аневризма будет больше 3 мм;
• компьютерная томография при новообразовании от 5 мм – делают для определения тромбов и других дефектов внутри новообразования;
• кардиограмма;
• осмотр у других врачей в зависимости от симптомов болезни;
• ангиография – определяет новообразования до 3 мм.

Достоверность полученных результатов – залог успешной операции и отсутствия тяжелых последствий после ее проведения. Перед самой процедурой также посещают хирурга, анестезиолога, согласовывают дату вмешательства.

Эмболизация аневризмы головного мозга – это эндоваскулярное хирургическое проникновение в черепную коробку, целью которого становится отделение новообразования от общего кровотока:

• внутрь сосуда вводят деталь – шланг, через который погружаются нейрохирургические инструменты;
• с помощью инструмента доктор перекрывает подачу крови к аневризме;
• с помощью направителей и катетеров управляют инструментами, также используют нейрохирургическое видеооборудование;
• для отделения новообразования применяют специальные баллоны, благодаря которым эмболизация аневризмы сосудов головного мозга проходит успешно;
• когда баллон оказывается в нужном месте, его наполняют специальным раствором;
• раздувшись, баллон надежно защищает аневризму от поступления дополнительной крови;
• через некоторое время закупоренный сосуд зарастает, аневризма проходит.

Эндоваскулярное лечение артериальных аневризм головного мозга относится к малоинвазивным методикам, но проводят ее только под общим наркозом. После нее не нужно накладывать швы, а такое последствие операции, как инфицирование, не характерно для процедуры. Сохраняется, как и при другом хирургическом вмешательстве, лишь риск неправильного проведения процедуры.

Последствие – повреждение сосудов и различные осложнения из-за повышенного давления в установленном баллоне.

Еще одно последствие эндоваскулярного лечения артериальных аневризм головного мозга – повреждение стенок новообразования. Однако осложнение в этом случае происходит прямо в операционной и может быть купировано хирургами.

Клипирование аневризмы головного мозга проводится на открытом органе. В процессе необходима трепанация черепа. Цель подобного вмешательства, как и при эмболизации, — отключение новообразования от кровоснабжения. Эффективность открытого вмешательства намного выше, но проводить операцию нельзя при глубоком положении аневризмы.

При вскрытии черепа врач находит мешочек, наполненный кровью, на него накладывается зажим. Процесс контролируется эндоскопом, а все манипуляции осуществляются микрохирургическими инструментами. Вероятность осложнений после операции не превышает 8%, однако почти полностью исключается возможность повреждения мешочка аневризмы.

Самые распространенные ошибки: неплотное перекрытие основания мешочка, повторные проявления болезни и открывшееся кровотечение. Для исключения подобных последствий необходимо тщательно выбирать клинику, изучать врачей и доверять только настоящим профессионалам.

Операция на головном мозге всегда вызывает последствия для организма. Однако при грамотной реабилитации и соблюдении рекомендаций доктора их можно преодолеть. Вот, как начинается этот процесс:

• после отделения хирургии человека переводят в нейрореанимацию на несколько дней;
• каждый день хирург осматривает пациента, изучает возникающие последствия и предотвращает осложнения;
• если возникают неблагоприятные симптомы, проводят компьютерную томографию;
• самые распространенные последствия – это спазмы сосудов и гипоксия клеток мозга, иногда возникают кровоизлияния под паутинной оболочкой;
• при отсутствии обострений клипирование и другие операции не приводят к летальному исходу;
• если большая аневризма располагалась рядом с базилярным бассейном, риски возрастают;
• также риск смертности высок у людей, поступивших с кровоизлиянием.

Осложнения после клипирования артерии возникают примерно в 10% случаев. В эти 10% входят такие последствия, как:

• нарушение внимания, концентрации;
• постоянные головные боли;
• незначительные и значительные проблемы с речью;
• ишемия, отек легких – в редких случаях.

Смертность наступает лишь в очень тяжелых ситуациях. При наличии возможностей отказываться от операции не следует.

В первые дни после вмешательства для предотвращения последствий операции за пациентом наблюдает медицинский персонал. Важно вовремя заметить кровотечения и другие симптомы.

Открытая трепанация и операции вблизи тканей головного мозга осложняются дополнительными последствиями:

• повторные кровоизлияния;
• инфекции и воспаления (в очень редких случаях);
• неврологические нарушения;
• некроз нервной ткани и неврологический дефицит – ангиоспазм.

Во время реабилитации пациент использует разные методы: физиотерапия, массаж, ЛФК. После эндоскопического клипирования можно вернуться к привычной жизни уже через неделю. При этом потребности в сложных физиотерапевтических процедурах нет.

Если возникло кровоизлияние, но срок на восстановление после вмешательства существенно увеличивается. Обычно это связано с нарушением функций мозга. Врачи рекомендуют проходить реабилитацию в центрах для пациентов, переживших инсульт, либо в аналогичных санаториях.

Под постоянным контролем специалистов пациент проходит курсы массажа, ЛФК и физиотерапии, а также принимает профилактические препараты.

Для предотвращения последствий после операции также необходимо соблюдать диету. Врачи рекомендуют придерживаться её до конца жизни:

• нельзя есть животные жиры, включая сало и большое количество сливочного масла;
• резко ограничивают жирные молочные продукты: сыры, мороженое, плавленые сыры, сгущенку, сливки, творог и молоко с повышенной жирностью;
• нельзя есть больше 2-3 желтков в неделю;

• минимизируют употребление жирной рыбы, консервов, кальмаров, устриц и икры;
• запрещено есть много сладкого и мучного;
• под ограничения попадает шлифованный рис, манная крупа;
• арахис, фундук и фисташки лучше полностью исключить из рациона;
• овощи, приготовленные с использованием жира, допускается лишь немного оливкового масла;
• магазинные соусы, специи;
• чай и кофе со сливками, алкоголь и газировка.

Во время диеты употребляют нежирное мясо, с рыбы и курицы убирают кожицу. Используют тушеные, вареные и пропаренные блюда. Также следует минимизировать количество соли.

Пациенты с аневризмой подают заявки на бесплатное хирургическое вмешательство как эндоскопическим путем, так и с открытием черепа. Для этого необходимо обращаться в региональные или районные клиники, которые затем направляют в более крупные медицинские центры.

В цену обычно входят расходные материалы и оплата работы всего медперсонала. Отдельно может потребоваться оплата лекарств и времени пребывания в индивидуальной палате.

В целом, прогноз после удаления аневризмы благоприятный: 80% пациентов успешно восстанавливаются и не страдают от тяжелых последствий. При открытии кровотечений смертность может достигать 50%.

Последствия разрыва аневризмы – самые тяжелые. Они сложнее поддаются лечению и сопровождаются остаточными явлениями:

• трудности с восприятием и обработкой информации;
• снижающаяся резкость зрения, появление «слепых зон»;

• трудности передвижения, судороги и непроизвольные движения;
• покалывание, онемение, пониженная чувствительность разных частей тела;
• затрудненность глотания пищи;
• нарушения речи;
• эпилептические припадки;

• изменяется характер, возможно появление выраженной апатии или агрессивности;
• болевой синдром в разных частях тела;
• проблемы с опорожнением кишечника.

Если процедура клипирования аневризмы головного мозга прошла успешно, а во время реабилитации пациент соблюдал рекомендации докторов, продолжительность жизни не сокращается. Если отказаться от лечения, то новообразование увеличивается, происходит разрыв и кровоизлияние.

На последствия и продолжительность жизни также влияют дополнительные факторы:

• одиночные микрообразования легче поддаются лечению и имеют минимум последствий;
• небольшие аневризмы не вызывают серьезных симптомов и протекают без разрывов;
• местоположение патологии влияет на течение болезни и лечение;
• в молодом возрасте хирургическое вмешательство переносится легче, а прогноз для пациентов более благоприятный;
• при заболеваниях соединительных тканей последствия могут быть более серьезными;
• заболевания органов и систем могут отсрочить хирургическое лечение или ухудшить прогноз.

После открытой операции организму нужно от 2 до 4 месяцев для полного восстановления и устранения последствий. При лечении артериальной аневризмы эндоскопическим путем срок восстановления существенно сокращается. Особенности восстановления:

• в течение нескольких дней ощущается боль в области вмешательства, когда рана начинает заживать, появляется зуд;
• в некоторых случаях последствие после удаления аневризмы – отек и онемение в области шва;
• в течение 2 недель нормальным считается сохранение головных болей, усталости и чувства тревоги;
• до 8 недель аналогичные симптомы сохраняются при открытой операции;
• в течение года пациент не должен заниматься контактными видами спорта и поднимать тяжести больше 3 кг;
• нельзя длительно сидеть.

Через 6 недель пациенту разрешают приступать к работе, если она не связана с физическими нагрузками.

После завершения реабилитационного периода сохраняется потребность в проведении МРТ каждые 5 лет для исключения повторного образования аневризмы. В целом, отзывы после хирургического вмешательства носят положительный характер. Среди побочных эффектов чаще всего выделяют ухудшение самочувствия при резком изменении погоды.

Назначение инвалидности после открытой операции происходит после социально-медицинской экспертизы. Только в 7-10% случаев пациенту дают одну из категорий инвалидности.

Назначение обусловлено функциональным дисбалансом, частичной недееспособностью. Также назначают временную инвалидность, если пациент нуждается в длительной реабилитации.

Группа инвалидности дается в зависимости от симптомов и последствий:

• Первую предписывают, если пациент нуждается в постороннем уходе и присмотре. При этом он сам не может себя обеспечивать, дается недееспособность, а за человеком закрепляется опекун.
• Вторую группу дают при частичном нарушении функциональных возможностей. Иногда ставят частичную недееспособность.
• Третью группу устанавливают при дисфункции средней степени. Это может быть частичная потеря слуха, паралич или дезориентация. При этом возможность самообслуживания сохраняется на 100%.

источник

Аневризма – расширение участка просвета артерии. Разрыв аневризмы сосудов головного мозга – тяжелое осложнение патологии, когда кровь изливается в мозг, вызывая в нем необратимые изменения. В 30% случаев состояние заканчивается летальным исходом.

На участке образования аневризмы стенки сосуда теряют эластичность, ослабляются и не могут сопротивляться потоку крови. В результате образуется выпячивание, своеобразный мешок, наполненный кровью. Если аневризма небольших размеров, не проявляет себя симптомами, о ее присутствии в мозге человек может и не знать. Постепенно увеличиваясь, однажды нарушается ее целостность. Слабое место – вершина, там и происходит разрыв, вызывая геморрагический инсульт.

Продолжительность кровотечения длится секунды, но этого достаточно, чтобы повреждения в мозге наступили. Обычно организм быстро реагирует на нарушение герметизации сосудов. Происходит рефлекторный спазм приводящей артерии, увеличивается формирование тромбов в месте разрыва, что приводит к остановке выброса крови и тем самым к спасению жизни человеку. Когда процесс затягивается и кровотечение продолжается, наступает летальный исход.

Слабость стенки артерии часто имеет генетическую природу. Иногда к возникновению аневризмы головного мозга приводят почечные патологии, травмы, онкология, атеросклероз. Какие факторы способствуют нарушению целостности сосудистой стенки:

• повышенная физическая нагрузка;
• артериальная гипертензия;
• эмоциональное напряжение;
• прием алкоголя;
• инфекционные болезни, сопровождающиеся высокой температурой.

При разрыве кровь изливается в анатомическое пространство или непосредственно в мозг, оказывая давление на ткани, что проявляется признаками, характерными для мозгового кровоизлияния.

При угрозе разрыва у некоторых (до 15%) больных за 1 – 5 суток развиваются неспецифические симптомы: распространенная головная боль, очаговые неврологические проявления, связанные с местоположением аневризмы, иногда возникают судороги. Следовательно, когда человек знает о патологии, при изменении состояния лучше сразу обратиться к врачу.

Но чаще геморрагический приступ начинается неожиданно. Клиническая картина происходящего зависит от количества и скорости изливаемой крови, участка, где произошло повреждение:

• Среди первых проявлений выделяется интенсивная головная боль, наступает она внезапно, сравнивается больными с резким ударом по голове. Чаще захватывает всю голову, иногда носит локальный характер.
• Через несколько секунд возникает головокружение, появляется рвота.
• Нередко на смену болевому синдрому может прийти спутанность или потеря сознания. Состояние способно длиться 20 минут, порой нескольких часов, иногда развивается кома.
• При возвращении в сознание больной ослаблен, испытывает головокружение, плохо ориентируется.
• Вегетативные нарушения сопровождаются учащенным дыханием (до 20 раз в минуту) и увеличением частоты сердечных сокращений.
• Неврологические проявления выражаются в сильной ригидности затылочных мышц, нарушении глазодвигательных функций, треморе, парезах, утрате речевых функций и параличах. Генерализованные судороги отмечаются у 10% больных.
• При гематоме в участке терморегуляционного центра развивается стойкая гипертермия.
• В некоторых случаях наблюдаются расстройство психики, дезориентация в пространстве.

Общее состояние тяжелое, требует немедленных медицинских мероприятий.

При малых кровоизлияниях, когда происходит надрыв или образуются микротрещины в стенке аневризмы, в мозг выходит маленькое количество крови. В этом случае симптомы смазаны, проходят без потери сознания и рвоты с незначительным повышением температуры.

При подозрении на разрыв аневризмы необходима срочная госпитализация. Но в некоторых ситуациях при появлении характерной симптоматики помощь человеку требуется немедленно, иначе высок риск смертельного исхода. Что требуется сделать до приезда врачей:

• Больного укладывают горизонтально, голова должна находиться в приподнятом положении. Это необходимо для обеспечения оттока венозной крови и снижает опасность развития сильного отека мозга.
• Человеку нужно обеспечить приток кислорода, для этого расстегивают верхние пуговицы на одежде, развязывают галстук. Это поможет улучшить кровоснабжение мозга, снизить гипоксию, отсрочить гибель нейронов.
• При потере сознания следует освободить дыхательные пути: снимают зубные протезы, голову поворачивают на бок, чтобы предотвратить вдыхание рвотных масс.
• Для снижения распространения отека и кровоизлияния в голове прикладывают холодные предметы. Подойдет все, что есть под рукой, любой пакет из холодильника. Холод способствует сужению сосудов, ускоряет процесс свертываемости крови.

Не всегда манипуляции помогают при обширных кровоизлияниях, нередко больной гибнет в первые минуты приступа. Но бороться за жизнь человека следует до приезда скорой помощи. Срочные меры помогут снизить объем необратимых изменений, сохранят ему жизнь.

При поступлении в стационар пациента с аневризмой проводятся диагностические исследования:

• Физикальное обследование необходимо, чтобы определить тяжесть состояния пациента, вегетативные и неврологические нарушения. Точно диагностировать разрыв данным способом сложно, но понижение артериального давления указывает на кровоизлияние.
• Компьютерная томография – основной метод диагностики разрыва аневризмы, позволяет получить изображение мозга посредством рентгеновских лучей и электромагнитного поля. Исследование дает возможность увидеть расположение сосудов и выявить участок и объем патологического очага. В случае, когда кровоизлияние располагается в субарахноидальном пространстве, можно диагностировать разрыв аневризмы. Но данный аппарат есть не в каждой больнице, поэтому не всегда доступен.
• Церебральная ангиография применяется чаще, представляет собой рентгенологическое обследование с использованием контрастного вещества. Процедура укажет локализацию, форму и размеры аневризмы, масштаб повреждений. Классическая методика предполагает введение катетера в области паха. При спиральной ангиографии вещество вводится в вену.
• Люмбальная пункция выполняется посредством прокола спинномозгового канала с забором ликвора и проведением ликвородинамических проб. При наличии в мозговой жидкости венозной крови определяется присутствие кровоизлияния в мозге.

Обследование помогает дифференцировать разрыв аневризмы от других патологий, определить степень деструктивных изменений в мозге, выбрать наиболее приемлемую тактику лечения для стабилизации состояния.

Лечение аневризмы ставит целью предотвратить повторное кровотечение и последствия разрыва. Основной метод – хирургическая операция. Способ оперативного вмешательства врач выбирает в зависимости от:

• расположения аневризмы;
• состояния пациента;
• тяжести нарушений;
• временного интервала, прошедшего после разрыва.

Какие виды операций существуют:

• Клипирование. Микрохирургический метод используется наиболее часто, предполагает зажим клипсой основания или тела аневризмы для выключения ее из кровотока, при этом не нарушая его целостности. Для манипуляций необходима трепанация черепа, поэтому операция считается наиболее сложной, но позволяет получить непосредственный доступ к поврежденному участку. Также открытое вмешательство применяется при окутывании мышцами или хирургической марлей поврежденного сосуда для его укрепления.
• Эндоваскулярный метод. Способ не предусматривает вскрытия черепа, проводится посредством катетера через бедренную артерию. Далее трубка проталкивается по сосудам в мозг к поврежденному участку артерии. На конце ее находится спираль, с помощью которой закрывается выпячивание. В последующем она тромбируется, не позволяет полости наполняться кровью. Во время операции хирург наблюдает за процессом при помощи рентгеновского аппарата. Иногда артерия спаивается полностью, питание поступает к мозговым тканям в обход по другим сосудам. Преимущество метода в щадящем воздействии на организм, поэтому осложнения возникают реже, на реабилитацию больному понадобится меньше времени.
• Комбинированный метод предполагает сначала введение в аневризму тромба, затем проводится клипирование.

Важно провести операцию не позднее 72 часов после начала кровотечения, так как высок риск рецидива. По истечении времени из-за деструктивных процессов нарастает ангиоспазм, развивается ишемия, операция становится бесполезной.

После операции нередки осложнения. Каждый вид вмешательства вызывает свои последствия:

• После клинирования нарушается нормальная циркуляция цереброспинальной жидкости, нервные центры мозговых оболочек раздражены, на участке трепанации присутствует отек. В результате в послеоперационный период могут проявиться нарушения равновесия, зрения, слуха, человека беспокоят головные боли. Обычно такие проявления редки, носят временный характер.
• Эндоваскулярное вмешательство несет свои риски: иногда аневризма повторно разрывается в момент операции, возможно прободение ее спиралью. Если имплантат поставлен неправильно, не исключено его смещение и заполнение выпячивания кровью. Также появляется опасность формирования тромбов, закупорки сосуда, расположенного после участка, где поставлена спираль.

Летальный исход наступает и после операции, когда повреждения мозга обширны или помощь оказана слишком поздно.

Терапевтическое лечение назначается при незначительных дефектах или когда хирургические манипуляции провести невозможно. От больного требуется выполнение всех предписаний врача и соблюдение постельного режима. Применяется лечение, направленное на снижение артериального давления, расширение сосудов и выведение жидкости из тканей мозга. Также используются лекарства, повышающие вязкость крови. Терапия облегчает состояние пациента, но не дает гарантии, что повтора кровоизлияния не случится.

Анатомическое расположение аневризмы – подпаутинные цистерны, поэтому в момент разрыва кровь заполняет субарахноидальные пространство. Это специфическое проявление разрыва выпячивания. Уже через 20 секунд кровь распространяется по всей зоне, а через несколько минут она проникает в спинной мозг. Поэтому смерть наступает в 15% случаев еще до приезда врачей, а половина больных умирает в стационаре.

Внутримозговые кровоизлияния образуются, когда гематома формируется внутри мозга, что наблюдается в 15% эпизодов, 5% принадлежит ситуациям, когда кровь изливается в систему желудочков. В этом случае они заполняются жидкостью, что становится причиной летального исхода.

Что происходит в мозге после разрыва:

• Излившаяся кровь иногда закупоривает пути вывода ликвора, что приводит к накоплению жидкости, гипоксии клеток и развитию гидроцефалии, смещению мозговых структур.
• После инсульта кровь образует гематому, при ее распаде выделяются токсические вещества. Развивается воспаление, происходит некроз тканей в мозге.
• К осложнениям относится ангиоспазм – резкое сужение сосудов, что ведет к ухудшению мозгового кровоснабжения. Если в первые секунды этот фактор работает на прекращение кровотечения, впоследствии он приводит к ишемии мозга и ишемическому инсульту.

После разрыва пораженный участок мозга перестает работать. Если больной остается в живых, патологические изменения в тканях нарушают работу органов и систем. Степень и формы выраженности обусловлены объемом и локализацией деструкции, варьируются от незначительных проявлений до полного паралича. Какие последствия наиболее распространены:

• Цефалгия. Болевой синдром не снимается анальгетиками.
• Параличи и парезы. У людей, перенесших разрыв аневризмы, наблюдаются нарушения двигательной системы, парализация части тела (гемипарез), полный паралич.
• Речь. Кровоизлияние в левом полушарии вызывает сложности с письмом и чтением, воспроизведением и восприятием речи. Естественные акты. Иногда человек теряет способность глотать пищу, вдыхает ее частицы, что чревато воспалением в органах дыхания или гибелью от асфиксии. Бывает, утрачивается контроль над сфинктерами, развиваются запоры или задержка мочеиспускания.
• Психические патологии. У больного меняется поведение: он становится агрессивным, наблюдаются приступы ярости. В некоторых случаях возникают апатия и депрессивное состояние. Расстройство проявляется в неадекватности поведения, неустойчивости настроения.
• Когнитивные способности. Нарушения затрагивают и мыслительные способности: страдает память, человек не запоминает события, не воспринимает новую информацию, у него искажается восприятие.
• Эпилепсия. Развиваются эпилептические приступы локального или генерализованного характера.

Нельзя исключить повторного разрыва. Обычно следующий инсульт тяжелее первого.

После геморрагического инсульта и послеоперационных осложнений ввиду повреждения клеток мозга человек утрачивает некоторые функции, четверть больных на протяжении года не способны обслуживать себя самостоятельно. Для устранения последствий требуются реабилитационные мероприятия:

• На раннем этапе для больных с параличом применяется лечение положением. Для снижения напряженности мышц в конечностях и улучшения кровообращения их укладывают на час или два так, чтобы снизить нагрузку. Для фиксации используются специальные лангеты.
• При параличах делают массаж конечностей и воротниковой зоны.
• Используются физиотерапевтические процедуры.
• Проводятся специальные занятия при нарушениях в слуховом и речевом аппарате.
• Уделяется внимание разработке мелкой моторики.
• Широко применяются лечебная физкультура, занятия на тренажерах.

Все процедуры выполняются строго по рекомендации врача. Для каждого больного разрабатывается индивидуальная схема мероприятий. В сложный период важны внимание и забота близких, только их поддержка поможет человеку восстановиться.

Основная профилактика разрыва аневризмы головного мозга – регулярные обследования. Чтобы предотвратить трагический исход событий и снизить опасность развития тяжелых последствий, требуется регулярно проводить мониторинг состояния сосудов. Следует упорядочить режим дня, сбалансировать рацион в сторону здорового питания, недопустимо курить и употреблять алкоголь.

источник

опасное выпячивание стенки кровеносного сосуда, как правило, артерии

Нейрохирургия подразумевает оперативное лечение пациентов с болезнями и травмами головного мозга и позвоночника. Такие проблемы случаются довольно редко, поэтому нейрохирургов – равно как и нейрохирургических отделений – относительно немного по сравнению с представителями других медицинских специальностей.

Будучи студентом медицинского вуза, я ни разу не присутствовал при операции на мозге. Нас не пускали в операционную отделения нейрохирургии: это место считалось слишком специализированным и мудреным для обычных студентов. Однажды, проходя по коридору отделения общей хирургии, я смог одним глазком заглянуть в небольшое окошко, проделанное в двери нейрохирургической операционной, и понаблюдать за тем, что там творилось. Моему взору предстала обнаженная женщина, сидящая прямо, как стрела, на хирургическом столе. Пожилой и невероятно высокий нейрохирург – его лицо было спрятано за хирургической маской, а на голове у него была прикреплена замысловатая лампа – стоял прямо за ней. Огромными ручищами он обмазывал ее выбритый череп йодом, используемым в качестве антисептика. Все увиденное сильно напоминало сцену из какого-нибудь фильма ужасов.

Три года спустя я очутился в той самой нейрохирургической операционной, наблюдая за тем, как младший из двух числившихся в больнице нейрохирургов оперирует женщину с разрывом аневризмы артерии головного мозга. К тому моменту прошло уже полтора года с тех пор, как я получил диплом врача, и за это время я успел разочароваться в профессии. Тогда я работал ординатором в отделении интенсивной терапии. Одна из анестезиологов, заметив, что я скучаю, предложила мне прийти в операционную и помочь с подготовкой пациентки к операции на мозге.

Операция оказалась не похожа ни на одну другую из тех, что я когда-либо прежде видел. Обычно в ходе операции хирурги делают длинные кровавые разрезы и имеют дело с крупными скользкими внутренностями. Эту же операцию нейрохирург проводил с помощью специального микроскопа через маленькое отверстие в боковой части головы. Он использовал исключительно высокоточные микроскопические инструменты, которыми производил все манипуляции с кровеносными сосудами головного мозга.

Аневризма представляет собой небольшое, напоминающее надутый воздушный шарик выпячивание стенки артерии головного мозга, которое может привести – и зачастую приводит – к обширному кровоизлиянию в мозг. Конечной целью операции является установка крошечной – всего несколько миллиметров в ширину – подпружиненной клипсы вокруг основания аневризмы, чтобы предотвратить ее окончательный разрыв. Существует серьезный риск того, что хирург, оперирующий в узком пространстве прямо под головным мозгом, случайно прорвет аневризму, пытаясь отделить ее от окружающих тканей и кровеносных сосудов, прежде чем установит клипсу. Стенки аневризмы очень тонкие и уязвимые, и на них сильно давит артериальная кровь. Иногда стенки настолько тонки, что внутри аневризмы можно запросто рассмотреть темно-красные вихри крови, под микроскопом выглядящие огромными и зловещими. Если хирург повреждает аневризму до того, как удается ее пережать, то пациент, как правило, умирает или же по меньшей мере переживает обширный инсульт – а после него смерть вполне может показаться не такой уж плохой альтернативой.

Персонал в операционной работал молча. Не было привычных шуток и болтовни. Нейрохирурги иногда сравнивают операцию на аневризме с обезвреживанием бомбы, хотя в данном случае требуется совершенно другая разновидность смелости, ведь риску подвергается жизнь пациента, а не врача. Операция, свидетелем которой я стал, больше напоминала спортивную охоту, чем спокойную и невозмутимую работу специалистов, а в роли добычи выступала опасная опухоль. Передо мной развернулась настоящая погоня: хирург украдкой проделывал путь в головном мозге пациента, пробираясь к «ничего не подозревающей» аневризме и стараясь не спугнуть ее раньше времени. Затем наступил кульминационный момент, когда врачу наконец удалось схватить аневризму, загнать ее в ловушку и ликвидировать с помощью блестящего подпружиненного титанового зажима, тем самым спасая пациенту жизнь. Не стоит забывать, что операция проводилась в непосредственной близости от головного мозга, таинственного носителя человеческих чувств и мыслей – всего того, что играет в нашей жизни такую важную роль. Мозг – загадка природы, которая кажется мне не менее великой, чем звезды в ночном небе и вся Вселенная вокруг нас. Операция была грациозной, искусной, опасной и исполненной глубочайшего смысла. «Разве может какая-нибудь другая профессия, – подумал я, – сравниться в точности с работой нейрохирурга?» Появилось странное ощущение, будто я отыскал то, чем хотел заниматься всегда, пусть даже и осознал это только сейчас. Это была любовь с первого взгляда.

Операция прошла успешно: аневризма была обезврежена, а обширного кровоизлияния и, как следствие, обширного инфаркта удалось избежать. Атмосфера в операционной внезапно переменилась – стала радостной и непринужденной. Вечером, вернувшись домой, я заявил жене, что стану нейрохирургом. Она слегка удивилась: я очень долго не мог решить, каким направлением медицины заняться, – однако, как мне показалось, сочла мою идею разумной. Никто из нас тогда и представить не мог, что одержимость нейрохирургией вкупе с напряженным рабочим графиком и высоким самомнением, порожденным этой профессией, через двадцать лет положит конец нашему браку.

Но вот с того памятного дня миновало тридцать лет: я провел несколько сотен операций на аневризме, вновь женился и уже начал подумывать о пенсии. В один из выходных я отправился в больницу – мне предстояло поставить клипсу на очередной аневризме. Жара наконец-то спала, и над южным Лондоном нависли тяжелые серые тучи. Всю ночь лило как из ведра. Машин на дороге было немного – складывалось впечатление, что на уик-энд почти все уехали за город. Водосточные канавы у входа в больницу были переполнены, так что красные автобусы обдавали тротуар потоками воды, и немногочисленному больничному персоналу, идущему на работу, приходилось отпрыгивать в сторону, когда они с шумом проносились мимо.

Сейчас я редко оперирую аневризмы. Все навыки, которые я отточил в ходе многочисленных хирургических вмешательств на аневризмах, теперь благодаря достижениям технического прогресса стали практически ненужными. Сегодня нет необходимости в открытой операции. В наши дни врач-радиолог (а не хирург) через пах вводит в организм пациента катетер с проводом, который попадает в бедренную артерию, а затем подводится вверх к аневризме, и та перекрывается изнутри, вместо того чтобы оказаться пережатой снаружи. Для больного, разумеется, это куда менее тяжелое испытание, чем традиционная операция. Хотя в результате нейрохирургия и стала не той, что прежде, пациентам это пошло только на пользу. Сейчас моя работа связана преимущественно с опухолями головного мозга: глиомами, менингиомами или невриномами – суффикс «ома» достался нам в наследство от древнегреческого слова, обозначающего опухоль, а первая часть перечисленных терминов указывает на разновидность клетки, из которой, как считается, развивается опухоль. Однако иногда с аневризмой не удается справиться обычным способом, так что время от времени я вынужден с утра отправляться на работу в том самом состоянии контролируемого беспокойства, с которым так хорошо был знаком раньше.

Утро всегда начинается с короткой планерки – вот уже двадцать лет, как я регулярно устраиваю подобные собрания. На эту идею меня вдохновил полицейский сериал «Блюз Хилл-стрит», в котором харизматичный сержант каждое утро раздавал подчиненным инструкции и читал горячие проповеди, перед тем как отправить их патрулировать улицы в полицейских машинах с воющими сиренами. Как раз в то время правительство решило сократить до разумных пределов рабочие часы врачей-стажеров. Было сказано, что медики слишком сильно устают и перенапрягаются, из-за чего жизнь их пациентов подвергается угрозе. Врачи-стажеры, однако, вместо того чтобы стать эффективнее и надежнее (ведь у них появилась возможность лучше высыпаться по ночам), теперь сделались куда более раздражительными и на них стало сложнее положиться. Мне кажется, это связано с тем, что они начали работать посменно, из-за чего в какой-то степени утратили чувство принадлежности к коллективу и перестали осознавать важность общего дела. В прошлом, когда стажерам приходилось трудиться долгие часы напролет, таких проблем не возникало. Я надеялся, что благодаря ежедневным утренним планеркам, на которых обсуждаются поступившие пациенты, планируется будущий лечебный процесс, а накопленные опыт и знания передаются врачам-стажерам, мы сможем хотя бы частично воссоздать былой дух.

Утренние собрания нравятся всем. Они ни капли не напоминают занудные и бездушные совещания больничного руководства, на которых обсуждаются поставленные перед больницей цели и новые клинические протоколы. Утренние встречи в отделении нейрохирургии – нечто совершенно иное. Ежедневно ровно в восемь утра мы собираемся в темном кабинете рентгенологии, чтобы посмеяться и поспорить, рассматривая снимки головного мозга наших несчастных пациентов. Стоит признать, что, изучая истории болезни, мы нередко шутим над пациентами, причем преобладает черный юмор. Мы – дюжина или около того врачей и стажеров – устраиваемся полукругом, и со стороны это выглядит так, словно мы стоим перед бортовой панелью космического корабля «Энтерпрайз» из сериала «Звездный путь».

Напротив нас ряд компьютеров и белая стена, на которую проецируются черно-белые снимки головного мозга в масштабе, во много раз превышающем его натуральную величину. Эти снимки принадлежат пациентам, которых за последние сутки привезли в больницу на «Скорой помощи». Многие из них оказались жертвами обширного кровоизлияния в мозг или серьезной травмы головы, а кое у кого совсем недавно обнаружили опухоль в мозгу. Итак, мы – живые, энергичные и поглощенные работой – с олимпийским спокойствием, а порой и с циничными шутками обсуждаем абстрактные изображения человеческого горя в надежде найти интересный случай. Младшие врачи излагают истории болезни – истории внезапных катастроф и ужасных трагедий, которые повторяются день за днем, год за годом, словно человеческим страданиям никогда не суждено прекратиться.

В тот день я сидел на привычном месте – позади всех, в самом углу. Передо мной, в первом ряду, расположились стажеры, а за ними – старшие ординаторы. Я спросил, кто из младших врачей дежурил сегодня в приемном покое.

– Временный врач, – ответил кто-то из ординаторов. – И он уже свалил домой.

– В пятницу на экстренные вызовы, поступавшие на пейджер, отвечали целых пять врачей, – заметил один из моих коллег. – Пять врачей! Каждые четыре с лишним часа они передавали друг другу направления на неотложную помощь! Это полный хаос…

– Есть что-нибудь для нас? – поинтересовался я.

Один из младших врачей встал со стула и направился к компьютеру, стоявшему на письменном столе в передней части комнаты.

– Женщина тридцати двух лет. На сегодня ей назначена операция. Ее беспокоили головные боли, и была проведена томография.

Пока он говорил, на стене вспыхнули увеличенные изображения снимков.

Я посмотрел на молодых ординаторов, и мне сделалось неловко от того, что я не мог вспомнить имени ни одного из них. Когда я стал старшим врачом четверть века назад, в отделении числилось всего два ординатора. Теперь же их было восемь. В прошлом я хорошо знал их лично и был глубоко заинтересован в развитии их карьеры, но сейчас они приходят и уходят так же быстро, как один пациент сменяет другого. Я попросил одну из девушек-ординаторов описать снимок, извинившись за то, что не знаю, как к ней обращаться.

– Альцгеймер! – выкрикнул из темного угла комнаты кто-то, отличавшийся не самым здоровым чувством юмора.

Ординатор сказала, что ее зовут Эмили.

– Это КТ головного мозга, – добавила она.

– Да, мы все прекрасно видим, что это такое. Но что по ней можно понять?

Через какое-то время я сжалился над ней. Я подошел к стене и указал на снимок. Я объяснил, что артерии головного мозга во многом напоминают ветви дерева, которые, отходя от ствола, постепенно сужаются. Я обратил внимание присутствующих на небольшое вздутие – ядовитую ягоду на ветке нашего дерева, – расположенное на одной из мозговых артерий, и испытующе посмотрел на Эмили.

– Это аневризма? – неуверенно предположила она.

– Аневризма правой средней мозговой артерии.

Я объяснил, что головные боли, беспокоившие женщину, были довольно умеренными и скорее всего вызванными не аневризмой, так что нам просто посчастливилось ее обнаружить.

– Кто следующий будет сдавать экзамен? – Я повернулся и взглянул на старших ординаторов, каждому из которых по окончании обучения предстояло сдать национальный экзамен по нейрохирургии. Чтобы подготовить их к нему, я и стараюсь регулярно устраивать подобные опросы.

– Это неразорвавшаяся аневризма диаметром семь миллиметров, – ответила Фиона, одна из самых опытных старших ординаторов. – Вероятность ее разрыва составляет ноль целых пять десятых процента в год, согласно соответствующему исследованию.

– И что произойдет, если она все-таки лопнет?

– В пятнадцати процентах случаев наступает скоропостижная смерть, тогда как еще тридцать процентов пациентов умирают в следующие несколько недель обычно от кровотечения. Вероятность смерти в дальнейшем составляет четыре процента в год.

– Очень хорошо, что ты знакома со статистикой. Но что в такой ситуации следует делать нам?

– Узнать у радиологов, смогут ли они ликвидировать аневризму.

– Я уже узнал. Они сказали, что не могут этого сделать. Интервенционный радиолог – врач-рентгенолог, который, как правило, занимается диагностикой и лечением аневризм, – сообщил мне, что аневризма неправильной формы и для ее лечения необходимо хирургическое вмешательство.

– Вы можете провести операцию…

Она была права. Я тоже не знал наверняка. Если ничего не делать, то в конечном счете пациентка может перенести обширное кровоизлияние в мозг, что с большой вероятностью приведет к инсульту или даже к смерти. Вместе с тем она может умереть и спустя много лет от чего-нибудь другого, прежде чем аневризма прорвется.

На тот момент женщина чувствовала себя прекрасно, головные боли, из-за которых она обратилась за врачебной помощью, к аневризме не имели ни малейшего отношения и уже начали постепенно проходить. Аневризма была обнаружена совершенно случайно. Если же операцию все-таки выполнить, она также может привести к инсульту и, как следствие, по меньшей мере к инвалидности – риск составлял, пожалуй, около четырех-пяти процентов. Таким образом, операция была сопряжена с риском для жизни, который практически не отличался от риска, связанного с отсутствием какого-либо вмешательства. Однако если ничего не предпринять, то женщине придется постоянно жить с мыслью о том, что в ее мозге притаилась аневризма, способная убить ее в любую секунду.

– Так что же нам делать? – спросил я.

Впервые я принимал эту женщину несколько недель назад в амбулаторном отделении. Больную ко мне направил ее лечащий врач, который заказал проведение компьютерной томографии. Однако он не сообщил о пациентке ничего, кроме того, что ей тридцать два года и что у нее неразорвавшаяся аневризма. Женщина пришла одна. У нее были длинные черные волосы, стильный наряд и солнцезащитные очки, сдвинутые на макушку. Она села на стул рядом с моим письменным столом, стоящим в мрачном кабинете для приема амбулаторных больных, поставила дорогую дизайнерскую сумочку на пол и обеспокоенно посмотрела на меня.

Я извинился за вынужденную задержку и немного помолчал, прежде чем продолжить разговор. Не хотелось начинать с прямых вопросов о ее семейном положении или о других личных темах: это прозвучало бы так, будто я уверен, что она скоро умрет. Так что я решил еще раз расспросить ее о головных болях.

Пациентка подробно рассказала мне о них, равно как и о том, что ей уже значительно лучше. В данном случае головные боли определенно не представляли опасности и остались в прошлом.

Если у головных болей есть серьезная причина, то, как правило, это сразу же становится очевидно по их характеру. Обследование, организованное семейным врачом, вероятно, надеявшимся, что нормальные результаты томографии успокоят пациентку, выявило совершенно новую проблему, из-за которой женщина теперь пребывала в полнейшем смятении. Она перерыла весь Интернет в поисках относящейся к делу информации и, конечно же, выяснила, что в ее голове бомба замедленного действия, способная рвануть в любое мгновение. Приема у меня пациентке пришлось дожидаться несколько долгих недель.

Я показал ей ангиограмму мозга на компьютере и объяснил, что аневризма очень маленькая – вполне вероятно, она и вовсе никогда не лопнет. Только крупные аневризмы представляют серьезную опасность для жизни человека и безоговорочно требуют проведения операции. Также я сообщил, что операция несет в себе риск – скорее всего не меньший, чем вероятность инсульта из-за разрыва аневризмы в будущем.

– И ничего, кроме операции, не поможет?

Я объяснил, что единственный возможный способ лечения – хирургическое вмешательство. Проблема в том, что неизвестно, нужно ли это делать или нет.

– Насколько рискованна операция?

Она расплакалась, когда я сказал, что с вероятностью от четырех до пяти процентов она умрет или останется инвалидом из-за операции.

– А если операцию не делать? – спросила она сквозь слезы.

– Что ж, вы запросто можете умереть от старости, а аневризма так и останется на месте.

– Мне сказали, что вы один из лучших нейрохирургов в стране, – заявила она с той наивной верой, которой обеспокоенные пациенты пытаются заглушить страхи.

– Ну, я бы так не сказал. Но могу вас заверить, что у меня огромный опыт. И могу обещать, что сделаю все от меня зависящее. Я не пытаюсь снять с себя ответственность за то, что с вами произойдет в дальнейшем, однако боюсь, что именно вам решать – быть операции или нет. Если бы я знал, что делать, то, клянусь, непременно сообщил бы вам.

– А как бы вы поступили на моем месте?

Я помедлил с ответом. Дело в том, что мне шестьдесят один, и я уже оставил позади большую часть жизни, в том числе лучшие ее годы. Более того, наша разница в возрасте означала, что мне оставалось жить меньше, чем ей, поэтому риск разрыва аневризмы в случае отказа от операции для меня был бы ниже, а относительный риск, связанный с операцией, соответственно, выше.

– Я бы не стал лечить аневризму, – в конечном счете заключил я. – Хотя мне было бы довольно сложно забыть о ней.

– Я хочу, чтобы вы прооперировали меня, – сказала она. – Я не желаю жить с этой штукой у себя в голове. – Она многозначительно показала на свою голову.

– Вы не обязаны решать прямо сейчас. Отправляйтесь домой и обсудите все с семьей.

Я немного помолчал, поскольку был не до конца уверен в том, что она осознала весь риск, связанный с операцией. Вместе с тем я сомневался, что повторные объяснения заставят ее переменить решение. В конце концов, мы отправились в путь по лабиринтам больничных коридоров, чтобы найти кабинет моего секретаря и назначить дату операции.

Три недели спустя, воскресным вечером я, как обычно, отправился в больницу, чтобы встретиться с той женщиной и с другими пациентами, у которых на следующий день была назначена операция. Я шел в больницу с неохотой, раздражением и тревогой: большую часть дня я провел в подвешенном состоянии из-за мысли о том, что мне придется увидеться с пациенткой и лицом к лицу столкнуться с ее беспокойством.

Каждое воскресенье, пока я еду в больницу на велосипеде, меня терзает плохое предчувствие. Оно возникает независимо от того, насколько сложные операции предстоит провести, – его порождает сам факт того, что мне приходится сменить домашнюю обстановку на рабочую. Эти вечерние посещения стали своеобразным ритуалом, который я соблюдаю вот уже много лет подряд. Однако, как бы я ни старался, мне так и не удалось привыкнуть к нему и избавиться от всепоглощающего страха – практически чувства обреченности, – охватывающего меня, пока я качу на велосипеде по тихим улочкам в сторону больницы. Но стоит мне увидеться с пациентами, поговорить с ними, обсудить все, что произойдет в понедельник, и страх отступает. Я возвращаюсь домой в приподнятом настроении, чувствуя, что готов провести большую часть следующего дня в операционной.

Пациентку я нашел в одной из самых многолюдных палат. Я надеялся, что муж, возможно, придет вместе с ней и у меня будет возможность побеседовать с ними обоими, но оказалось, что он уже ушел, так как дети остались дома одни. Мы поговорили о предстоящей операции. Решение было принято, так что я не видел необходимости возвращаться к обсуждению риска, обозначенного во время первого визита пациентки, хотя мне и пришлось вновь о нем вспомнить, когда я попросил ее расписаться в форме информированного согласия.

– Надеюсь, вам удастся поспать, – сказал я. – Обещаю вам: уж я-то это точно сделаю, что в данных обстоятельствах гораздо важнее.

Женщина улыбнулась в ответ на мою шутку – шутку, которую я повторяю всем пациентам, когда вижусь с ними вечером перед операцией. Она скорее всего уже поняла: последнее, чего можно ждать от больницы, – это тишина, покой и умиротворение, особенно если на следующий день тебе предстоит операция на головном мозге.

Затем я встретился с двумя другими пациентами, которым в понедельник также предстояло перенести операцию, и обсудил с ними детали. Оба подписали форму информированного согласия и сказали, что верят в меня. Тревога, конечно, бывает заразительной, однако уверенность – тоже, и когда я вышел на больничную парковку, то почувствовал, как вера пациентов придает мне дополнительные силы. Я ощутил себя капитаном корабля: все было в порядке, все было тщательно подготовлено, палуба была выдраена и готова к действиям – к намеченным на завтра операциям. Забавляясь этими морскими метафорами, я поехал домой.

После утреннего собрания я направился в комнату, где больным делают анестезию перед операцией. Пациентка лежала на медицинской каталке.

– Доброе утро. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно бодрее. – Хорошо поспали?

– Да, – ответила она спокойно. – Я отлично выспалась ночью.

– Все будет в порядке. – Мне захотелось ее обнадежить.

И вновь я задумался, действительно ли она осознает риск, которому подвергается. Возможно, она была очень смелой, возможно, наивной. А может, она попросту пропустила мимо ушей все, что я рассказал.

Я переоделся в операционный халат. В раздевалке я застал одного из коллег, также готовящегося к операции, и поинтересовался, что у него запланировано на сегодня.

– Всего лишь несколько операций на позвоночнике. А у вас аневризма, так ведь?

– Проблема с неразорвавшейся аневризмой в том, – заметил я, – что если пациент просыпается инвалидом, то хирургу некого винить в этом, кроме себя самого. До операции у больного все было в полном порядке. По крайней мере при разорвавшейся аневризме кровотечение уже причинило ему значительный вред.

– Да уж. Но неразорвавшуюся аневризму гораздо проще пережать.

Я вошел в операционную. Джефф – ассистировавший мне старший ординатор – уже усаживал женщину на операционном столе. (Особенность нашего отделения нейрохирургии заключалась в том, что мы проводили годичную обучающую программу, предназначенную для хирургов из США. Одним из них и был Джефф, который, как и большинство американских стажеров, обладал выдающимися способностями.) Он фиксировал голову пациентки – три штыря, прикрепленные к шарнирной раме, врезаются через кожу прямо в череп, чтобы голова больного оставалась абсолютно неподвижной во время операции.

Я пообещал пациентке, что большая часть волос останется нетронутой, и Джефф принялся выбривать лоб. Нет никаких доказательств того, что полное бритье головы, которое в прошлом считалось обязательным и из-за которого пациент становился похожим на заключенного, хоть как-то понижает вероятность развития послеоперационной инфекции, а ведь это основная официальная причина для данной манипуляции. Я же подозреваю, что настоящая причина – хотя открыто об этом, разумеется, никто не говорил, – крылась в том, что отсутствие волос обезличивает больного и, таким образом, хирургу гораздо легче проводить операцию на мозге.

После того как с бритьем покончено, мы тщательно моем и дезинфицируем руки в специальной раковине. Надев перчатки и маски, мы возвращаемся к операционному столу и принимаемся за дело. Первые десять минут или около того уходят на то, чтобы намазать голову пациентки антисептическим раствором, обмотать стерильными полотенцами (должна оставаться открытой только область, в которой будет проводиться операция) и вместе с медбратом подготовить необходимые инструменты и оборудование.

– Нож, – говорю я медбрату Ирвину, а затем кричу анестезиологу, находящемуся по другую сторону операционного стола: – Я приступаю.

Полчаса нам понадобилось для того, чтобы вскрыть череп с помощью пневматического трепана и боров, а все образовавшиеся на месте среза неровности сгладить специальной шлифовальной машиной.

– Свет убрать, принести микроскоп и операционное кресло! – Я кричу, и не только из-за эмоционального возбуждения, но и для того, чтобы меня услышали, несмотря на треск, жужжание и шипение оборудования.

Современные бинокулярные операционные микроскопы – потрясающие штуки, и я без ума от того, с которым постоянно работаю (каждый хороший мастер любит свои инструменты). Он стоит более ста тысяч фунтов и весит добрую четверть тонны, но, несмотря на это, идеально сбалансирован при помощи противовеса. Когда его устанавливают, он склоняется над головой пациента, подобно любопытному, внимательному журавлю. Бинокулярная насадка микроскопа, через которую я смотрю на мозг пациента, кажется легкой как перышко благодаря точно подобранному противовесу, и малейшее движение моего пальца на рукоятке управления приводит ее в движение. Она не только увеличивает изображение, но и подсвечивает его великолепной ксеноновой лампой, яркой, словно солнце.

Согнувшись под тяжестью микроскопа, два санитара медленно подталкивают его к операционному столу, и я забираюсь в специальное операционное кресло с подлокотниками, положение и высоту которого можно регулировать. В этот миг меня переполняет благоговейный трепет. Я все еще не до конца утратил простодушный восторг, с которым смотрел на первую в своей жизни аневризму тридцать лет назад. Я чувствую себя средневековым рыцарем, забирающимся на верного коня, чтобы пуститься в погоню за сказочным зверем. А ведь и правда: вид, открывающийся передо мной, когда микроскоп фокусируется на мозге пациента, в какой-то степени волшебный – он намного ярче, четче и яснее, чем внешний мир, мир мрачных больничных коридоров, комиссий, бумажной работы и инструкций. Дорогущая оптика микроскопа создает невероятное ощущение глубины и ясности, лишь усиливаемое моим волнением. Это очень интимное, личное ощущение. Конечно, рядом операционная бригада, следящая за ходом операции на подключенном к микроскопу видеомониторе; возле меня стоит ассистент, который наблюдает за моими действиями через дублирующее плечо микроскопа. Но, несмотря на это – и вопреки тому, что все больничные коридоры увешаны плакатами, посвященными системе обеспечения стандартов клинической практики и подчеркивающими важность командной работы и взаимодействия с коллегами, – операция всегда остается для меня сражением один на один.

– Ну что, Джефф, пора браться за дело. И дайте мне шпатель, – бросаю я Ирвину.

Я выбираю один из двух нейрохирургических шпателей – тонкую полоску гибкой стали с закругленными концами, по форме напоминающую палочку для мороженого, – и помещаю его под лобной долей мозга пациентки. Я постепенно приподнимаю головной мозг – отделяю его от основания черепа, осторожно преодолевая миллиметр за миллиметром, чтобы образовался небольшой зазор, через который можно будет добраться до злополучной аневризмы. После стольких лет работы с микроскопом он превратился в продолжение моего тела. Когда я его использую, у меня складывается впечатление, будто я на самом деле проникаю через него в голову пациента, а наконечники микроскопических инструментов воспринимаются как кончики моих собственных пальцев.

Я указываю Джеффу на сонную артерию, прошу Ирвина подать микроскопические ножницы и аккуратно разрезаю переплетения паутинной мозговой оболочки, окружающей этот магистральный сосуд, который поддерживает жизнь в доброй половине головного мозга.

– Невероятный вид! – восклицает Джефф.

И это действительно так, ведь мы оперируем аневризму до того, как она разорвалась, благодаря чему внутреннее строение мозга осталось нетронутым и совершенно прекрасным.

– Еще один шпатель, – говорю я.

Вооружившись теперь уже двумя шпателями, я начинаю отодвигать друг от друга лобную и височную доли, которые соединены тончайшим слоем мозговой оболочки, именуемой паутинной (она выглядит так, словно соткана из тончайших нитей микроскопическим пауком). Текущая по нитям паутинной оболочки спинномозговая жидкость, прозрачная, как горная вода, в свете микроскопа переливается и искрится серебристыми бликами. Через все это великолепие я могу разглядеть гладкую желтую поверхность самого мозга, покрытую сетью крошечных кровеносных сосудов – артериол, которые образуют красивейшие переплетения, напоминающие вид на дельту крупной реки из космоса. Блестящие темно-фиолетовые вены, пролегающие между двумя долями мозга, спускаются вниз к средней мозговой артерии, а затем уходят туда, где мне предстоит встретиться с аневризмой.

– Круто! – снова говорит Джефф.

– Раньше о спинномозговой жидкости говорили, что она чистая, как джин, если в ней нет следов крови или инфекции, – замечаю я. – Думаю, в наши дни нужно использовать какое-нибудь другое сравнение, не имеющее отношения к алкоголю.

Вскоре я нахожу среднюю мозговую артерию. На деле ее толщина – всего несколько миллиметров, но под микроскопом она кажется грозным деревом-исполином, чей розовато-красный ствол угрожающе пульсирует в такт сердечному ритму. Мне нужно продвигаться вдоль нее в расщелину между двумя долями мозга (она называется Сильвиевой бороздой), чтобы отыскать логово аневризмы, растущей прямо на стволе артерии.

При разорвавшейся аневризме выделение средней мозговой артерии может быть чрезвычайно медленным и непростым занятием, так как из-за кровоизлияния доли мозга слипаются друг с другом. Их разделение в таком случае – кропотливая и невероятно тяжелая работа, сопряженная с высочайшим риском повторного разрыва аневризмы в процессе операции.

Итак, микроскопическими ножницами я отделяю друг от друга доли мозга, раздвигая их в стороны и разрезая мельчайшие нити паутинной оболочки, связывающие их вместе, и одновременно с помощью миниатюрного вакуумного отсоса, который держу в другой руке, убираю излишки просочившейся мозговой жидкости, чтобы та не загораживала обзор.

В мозгу человека сосредоточено множество кровеносных сосудов, и я стараюсь всеми правдами и неправдами избежать их случайного повреждения – как для того, чтобы кровь не помешала наблюдать за происходящим, так и из страха нарушить нормальное кровоснабжение мозга.

Иногда, если этот процесс оказывается особенно трудоемким и напряженным либо же связанным с повышенной опасностью, я делаю короткий перерыв, кладу руки на специально предназначенные для этого подлокотники, перевожу дыхание и внимательно осматриваю оперируемый мозг. Неужели мысли, которые рождаются в моей голове, когда я смотрю на этот здоровенный кусок жира и белка, покрытый кровеносными сосудами, действительно состоят из такого же вещества. И ответ неизменно один и тот же: да, это так. Однако сама мысль об этом настолько абсурдна, настолько безумна, что мне не остается ничего другого, кроме как вернуться к операции.

Сегодня эта манипуляция дается мне на удивление легко. Я словно расстегиваю молнию, соединяющую лобную и височную доли, и, чтобы окончательно отделить их друг от друга, мне требуется лишь минимальное усилие. Таким образом, проходит всего несколько минут, и нашим глазам предстает аневризма, освобожденная от окружающих ее тканей мозга, а также темно-фиолетовая вена, переливающаяся в ослепительных лучах ксеноновой лампы микроскопа.

– Что ж, она так и просится, чтобы ее пережали, не правда ли? – говорю я Джеффу. Меня переполняет радость, ведь теперь можно немного расслабиться.

Самая рискованная часть работы позади. Если во время операции разрыв аневризмы происходит до того, как до нее удалось добраться, то остановить кровотечение бывает крайне сложно. Мозг внезапно набухает, и артериальная кровь бьет фонтаном вверх, превращая трепанированный череп в стремительно растущий кровавый водоворот, сквозь который отчаянно пытаешься добраться до аневризмы. Когда видишь эту ужасную картину через увеличительное стекло микроскопа, отчетливо ощущаешь, будто сам вот-вот захлебнешься в свирепом кровавом потоке. Четверть всей крови, перекачиваемой сердцем, поступает в мозг, и если вовремя не остановить возникшее кровотечение, то за считаные минуты пациент может потерять литры драгоценной жидкости. Мало кому удается пережить преждевременный разрыв аневризмы.

– Ну что, давайте посмотрим на клипсы, – предлагаю я.

Ирвин подает металлический лоток с блестящими аневризматическими клипсами из титана. Они бывают всевозможных форм и размеров, так что для любой аневризмы можно подобрать идеально подходящий вариант. Я смотрю через микроскоп на аневризму, потом на клипсы, затем снова на аневризму.

– Шесть миллиметров, вытянутая, прямоугольная, – говорю я Ирвину.

Он достает клипсу и размещает ее на аппликаторе. Это незамысловатый инструмент с ручкой, которую образуют две скрученные пластинчатые пружины, соединенные с двух концов. После того как клипса будет размещена на наконечнике аппликатора, все, что останется сделать хирургу, – это сжать пружины на рукоятке, чтобы раскрыть лепестки клипсы, аккуратно расположить раскрытые лепестки вокруг основания аневризмы, а затем плавно отпустить пружины, чтобы клипса закрылась, отгородив аневризму от артерии, на которой она образовалась. Так аневризма навсегда перестанет наполняться кровью. Когда пружины возвращаются в исходное положение, клипса высвобождается, и теперь можно убрать аппликатор – до конца жизни клипса будет держать аневризму под замком.

По крайней мере именно так должно происходить в теории и происходило во время сотен аналогичных операций, которые я провел в прошлом.

Поскольку аневризма выглядела абсолютно обычной, я позволил Джеффу закончить работу и встал с операционного кресла, чтобы он меня сменил. Все мои ассистенты относятся к искусительнице под названием аневризма с тем же трепетом, какой одолевает меня самого. Они жаждут выполнить подобную операцию, однако из-за того, что сейчас вместо открытой операции с установкой клипсы чаще всего прибегают к эндоскопическому вмешательству с введением специального баллона или спирали, у меня больше нет возможности предоставить им необходимые знания и опыт. Единственное, что я могу им предложить, – под моим пристальным контролем выполнить самую простую часть этой редкой операции – клипирование аневризмы.

Когда Джефф располагается в операционном кресле, медсестра передает ему заряженный клипсой аппликатор, и мой ассистент начинает осторожно подносить его к «ничего не подозревающей» аневризме. Через дублирующее плечо микроскопа я с волнением наблюдаю за тем, как клипса неуверенно кружит возле аневризмы. Ничего не происходит. Учить стажера – в сто раз более сложное и нервное занятие, чем все делать самому.

Спустя какое-то время (скорее всего, прошли считаные секунды, хотя они и показались мне вечностью) я понимаю, что больше не могу на это смотреть.

– Ты слишком долго возишься. Прости, но мне придется закончить самому.

Джефф молча встает с операционного кресла: было бы опрометчиво со стороны хирурга-стажера перечить начальству, особенно в такие моменты, – и мы опять меняемся местами.

Я беру аппликатор, размещаю его около аневризмы и нажимаю на пружины рукоятки. Ничего не происходит.

– Мать твою, клипса не открывается!

– У меня была та же самая проблема, – говорит Джефф чуть обиженным голосом.

– Мать твою! Ладно, дайте другой аппликатор.

На сей раз клипса охотно поддается, и я надеваю ее раскрытые лепестки на аневризму. Я отпускаю ручку, и клипса закрывается, плотно пережимая аневризму. Побежденная, она тут же съеживается: теперь у нее нет доступа к артериальной крови, текущей под высоким давлением. Я вздыхаю с облегчением – я всегда так делаю, когда с очередной аневризмой успешно покончено. Однако, к собственному ужасу, я обнаруживаю, что с этим аппликатором проблема куда серьезнее, чем с первым: после того как клипса закрылась, он наотрез отказался ее отпускать. Не смея пошевелиться из страха оторвать крошечную аневризму от средней мозговой артерии, ведь это привело бы к кровоизлиянию, я неподвижно сижу в кресле с зависшей в воздухе рукой. Если аневризма отрывается от родительской артерии, то, как правило, единственный способ остановить возникшее кровотечение – это пожертвовать данной артерией, что неизбежно заканчивается обширным инсультом.

Я матерюсь как сапожник, пытаясь удержать руку на месте.

– Ну и что теперь делать? – ору я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Через несколько секунд, которые в моем сознании растянулись на долгие минуты, до меня доходит, что единственный возможный вариант – это убрать клипсу, хотя я сильно рискую спровоцировать тем самым разрыв аневризмы. Я сжимаю ручку аппликатора, и, к моему величайшему облегчению, клипса охотно раскрывается. Аневризма тут же набухает и возвращается к жизни, мгновенно наполняясь артериальной кровью. Мне кажется, что она насмехается надо мной, готовясь вот-вот лопнуть, но этого все-таки не происходит. Я откидываюсь в кресле, ругаясь еще неистовее, после чего швыряю негодный инструмент через всю операционную.

– Раньше такого не было никогда! – возмущаюсь я, однако, мгновенно успокоившись, шутливо обращаюсь к Ирвину: – И это всего третий раз за всю мою карьеру, когда я позволяю себе бросить инструмент на пол.

Мне приходится ждать несколько минут, прежде чем удается найти еще один аппликатор. У первых двух – бракованных – по какой-то причине оказались слишком тугие шарнирные соединения. Лишь позже я вспомнил, как хирург, за работой которого я наблюдал тридцать лет назад и под чьим руководством потом стажировался, рассказывал, что однажды столкнулся с такой же проблемой, вот только его пациенту повезло гораздо меньше, чем моему. Это единственный известный мне хирург, который каждый раз перед использованием аппликатора проверял его на работоспособность.

Врачи любят говорить о «науке и искусстве» в медицине. Я всегда считал это скорее показухой и предпочитал рассматривать свое дело как сугубо практическое ремесло. Клипирование аневризмы – навык, на формирование которого уходят годы. Даже после того, как аневризма будет оголена и готова к тому, чтобы ее пережали, даже после того, как самый волнующий момент операции останется позади, хирургу еще предстоит определиться, как именно закрепить клипсу вокруг аневризмы, чтобы та оказалась полностью перекрыта, и не повредить при этом артерию, на которой аневризма нашла себе пристанище.

Эта аневризма выглядит довольно безобидной, однако мои нервы уже изрядно расшатаны, так что я не позволяю ассистенту продолжить операцию и сам, используя новый аппликатор, пережимаю аневризму. Тут же возникает новая проблема: форма клипсы такова, что она перекрывает основание аневризмы не полностью, и я отчетливо вижу, что небольшой ее кусочек виднеется из-под края клипсы.

– Не до конца перекрыла, – желая помочь, говорит Джефф.

Наступает очередной щекотливый момент. Можно частично приоткрыть клипсу и немного сдвинуть ее, чтобы привести в правильное положение, однако это может вызвать ее разрыв, из-за которого я увижу в микроскопе фонтан крови, хлещущий прямо на меня. С другой стороны, если основание аневризмы будет перекрыто не полностью, в мозгу пациентки останется потенциальный источник опасности, хотя сложно сказать, высоким ли окажется риск кровоизлияния.

Известный английский хирург как-то заметил, что у хорошего хирурга должны быть стальные нервы, львиное сердце и женские руки. У меня нет ничего из перечисленного. И мне приходится бороться с почти непреодолимым желанием завершить наконец эту операцию, оставив клипсу как есть, пусть даже она и легла не совсем идеально.

– Лучшее – враг хорошего, – говорю я обычно ассистентам, которые относятся к операции как к зрелищному спортивному состязанию. Они любят указывать мне на то, что я мог бы клипировать аневризму лучше, – не им ведь придется расхлебывать последствия разорвавшейся во время операции аневризмы. А если такое и в самом деле происходит, то до чего захватывающе потом наблюдать, как твой начальник безуспешно пытается справиться с обширным кровоизлиянием! Когда я был стажером, это зрелище определенно доставляло мне удовольствие. В конце концов, не стажеру ведь придется испытывать то невыносимое чувство вины, разрывающее душу хирурга на части, когда во время обхода ему на глаза попадается искалеченный им же пациент.

– Ну, хорошо, – произношу я наконец, пристыженный ассистентом, и одновременно думаю о сотнях аневризм, которые я клипировал за годы работы, а также о том, что, как и большинство хирургов, вместе с опытом набрался определенной смелости. Неопытные хирурги работают излишне осторожно – и только после долгой практики понимаешь: тебе может сойти с рук многое из того, что поначалу казалось слишком пугающим и сложным.

Я осторожно приоткрываю клипсу и плавно подталкиваю ее вдоль аневризмы.

– Все еще немного выступает, – замечает Джефф.

Иногда в таких ситуациях все былые неудачи с аневризмами проходят перед моим мысленным взором, словно призраки прошлого. Лица, имена, убитые горем родственники – все, о чем я позабыл годы назад, вновь всплывает в памяти.

Борясь со страстным желанием побыстрее закончить операцию и избавиться от страха спровоцировать фатальное кровотечение, где-то в бессознательной части разума – там, где все эти призраки собрались вместе, чтобы проследить за моей работой, – я решаю, нужно ли еще раз поменять расположение клипсы или лучше не трогать ее. Состраданию и ужасу на одной чаше весов противостоит холодный расчет на другой.

Я переставляю клипсу в третий раз. Теперь она вроде бы лежит идеально.

– Круто! – радуется Джефф, в чьем голосе, впрочем, звучит нотка грусти, ведь ему не удалось поставить клипсу самостоятельно.

Оставив Джеффа закрывать трепанированный череп, я ушел в комнату отдыха для хирургов, смежную с операционной, улегся на большой красный кожаный диван, который купил несколько лет назад, и в очередной раз задумался над тем, что многое в нашей жизни определяется чистой случайностью. После любой операции на головном мозге анестезиолог сразу же будит пациента, чтобы понять, не были ли нанесены мозгу какие-либо повреждения. После любой сложной операции каждый нейрохирург с нетерпением дожидается того момента, когда анестезиолог заканчивает свою работу, даже если – как в данном случае – было очевидно, что все прошло хорошо. Пациентка очнулась в превосходном состоянии; взглянув на нее, я тут же покинул больницу.

По дороге домой, крутя педали велосипеда под нависшими мрачными тучами, я испытывал, пожалуй, лишь небольшую часть той радости, которая охватывала меня в былые времена после успешно прооперированной аневризмы. В молодости после удачных операций меня неизменно переполняло оживление. Когда я вместе с ассистентом проходил по палатам прооперированных мной пациентов и слышал от них слова благодарности, то чувствовал себя генералом-завоевателем после очередной победоносной военной кампании. Но за все эти годы я стал свидетелем стольких трагедий, совершил так много ошибок, что бурное ликование осталось для меня в прошлом, хотя я все же радовался тому, как в конечном счете прошла операция. Мне удалось избежать катастрофы, и с пациенткой все будет в порядке. Это невероятно глубокое и яркое чувство, испытать которое, берусь поспорить, помимо хирургов, доводится мало кому. Психологические исследования показали, что самый надежный путь к собственному счастью – делать счастливыми окружающих. Я сделал счастливыми многих пациентов благодаря успешно проведенным операциям, однако было и немало ужасных неудач. Вы не найдете, пожалуй, ни одного нейрохирурга, который время от времени не впадал бы в глубочайшее отчаяние.

Вечером того же дня я вернулся в больницу, чтобы навестить пациентку. Она сидела в кровати. Я заметил синяки под глазами и распухший лоб – у большинства пациентов, перенесших такую операцию, это проходит через несколько дней. Женщина сказала, что ей было дурно и болела голова.

Ее муж сидел рядом и гневно смотрел на меня, так как я не придал особого значения синякам и послеоперационным болям. Возможно, мне следовало проявить больше сочувствия, но операция едва не закончилась катастрофой, и мне было сложно всерьез воспринимать незначительные недомогания.

источник